even though we ain't got money, i'm so in love with you, honey (c)
Канон: Daiya no Ace
Автор: _suoh
Иллюстратор: Now-or-Never
Бета: анонимный доброжелатель
Персонажи/Пейринг: Курамочи Ёичи/Миюки Казуя, Каваками Норифуми, Ширасу Кенджиро, Коминато Рёске, Маэзоно Кента, ОП в количестве
Категория: слэш
Жанр: экшн, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: ~ 9 100 слов
Саммари: Новое задание сулит Курамочи множество неприятностей, а он, как назло, оказывается никудышным лжецом.
Предупреждения: Недалекое будущее!АУ
От автора: вольная матчасть и логические провалы
Ссылка для скачивания: без иллюстраций: .docx, .pdf, .fb2; с иллюстрациями: .docx
читать дальше— …и не моя это работа, ясно?! — крикнул Курамочи в гаснущий экран коммуникатора. Хотелось разбить тонкую зеркальную пластину девайса на кусочки, но Курамочи, выругавшись, спрятал коммуникатор обратно в карман, а затем повторил в никуда: — Не моя работа.
С равнодушным привычным звуком пришло сообщение: имя, сумма, адрес.
Действительно, каких-то пятьсот метров отсюда, совсем близко.
Курамочи жестом велел водителю ехать за ним, а сам пошел пешком, спрятав ладони в карманах пиджака. Немногочисленные прохожие останавливали на Курамочи взгляды — наверное, потому, что только он в пасмурный серый день нацепил солнцезащитные очки.
«Плохо, — отстраненно подумал Курамочи, — могу примелькаться. Это будет некстати, если что-то пойдет не так». Но рассудил, что темные стекла все же вызывают меньше подозрений, чем рассеченная бровь и налитая густо-красная ссадина на заплывшем веке.
Курамочи остановился возле нужного дома, отсчитал окна нужной квартиры, сзади бесшумно остановилась машина. Несколько секунд Курамочи смотрел в окна, пока ему не показалось, что за ними он видит едва различимый силуэт. Признаки движения.
«Дома», — сказал Курамочи сам себе, и поскрипывающие двери жилого комплекса — старые, без идентификационных камер —разъехались перед ним.
Лифт поднимался совсем бесшумно и невесомо, только моргали неоново-белые цифры этажей. Курамочи зачем-то проговаривал их про себя: семнадцать, восемнадцать, девятнадцать…
Двери разъехались в стороны, и Курамочи вышел на площадку. Что-то — инстинкт, предчувствие или просто опыт — заставляло его двигаться неслышно, так, чтобы дыхание заглушало звуки собственных шагов. Чтобы не выдать, словно на охоте, раньше времени своего опасного присутствия.
Нужная дверь была заперта: мигал красной подсветкой электронный замок. Курамочи скользнул рукой во внутренний карман пиджака, вытащил наружу карточки; на каждой — чье-то имя и безликая чужая фотография. Юрист, курьер, частный врач. Сегодня дверь откроет представитель муниципалитета с неудобным неяпонским именем Жан. Надо же, Ямада Жан. Курамочи непроизвольно ухмыльнулся.
Дверь засветилась зеленым, пропуская внутрь «представителя». Курамочи по привычке коснулся холодного тела пистолета, просто чтобы придать себе уверенности, и вошел внутрь.
В первые секунды в темноте ему и правда показалось, что квартира пустует, однако воздух дал понять — это не так. Долгое отсутствие человека — это душный и пыльный запах, Курамочи же ощутил остатки ароматов кофе и масла. Следы чьего-то недавнего утра.
И сразу же в глубине комнат выдало себя неосторожное движение. Курамочи поспешил.
Сначала в глаза ему бросился раскрытый чемодан, лежащий на полу узкой, но длинной комнаты. Вещи были накиданы кое-как, второпях, тонкое белье было затолкано в карманы, туфли брошены прямо на белый ворох рубашек, из плоского бокового кармашка торчала пачка успокоительных.
Хозяйка квартиры и чемодана сидела на развороченной постели и вытирала со щек черные потеки туши углом когда-то белоснежной наволочки.
— Собираетесь куда-то? — Курамочи постарался, чтобы голос звучал не слишком резко, а потом с силой толкнул чемодан ногой. Тот проехался по гладкому полу комнаты, ударился о стену, и его крышка захлопнулась, прищемив рукав полосатого свитера.
Женщина зарыдала.
— Я… — Она всхлипнула, схватила, словно рыба, ртом воздух. — Я все заплачу. Смогу все выплатить, правда, только мне нужно еще время. Еще совсем немного времени!..
— Пятнадцатое число было вчера. У вас было тринадцать долбанных часов сверх срока, и что? Вы бросились закладывать квартиру или покупать билеты на самолет?
Она молчала, долго и как-то бестолково. «Собирается с мыслями», — понял Курамочи. Женщина выдвинула ящик прикроватной тумбы, достала из него коммуникатор. На плоском экране светился билет на самолет, Нарита-Куала-Лумпур, сегодняшний день.
— Видите? — равнодушно спросила она и, не дожидаясь ответа, ткнула в красную надпись «удалить бронирование».
— Деньги. — Курамочи с какой-то особенной ясностью вдруг осознал, что это — не его работа, не его задача. Что он разучился говорить, как полагается, потерял интонацию агрессивной напористости, которая вытаскивает деньги, а заодно и душу.
«Какого хрена я на это согласился?», — зло, но вяло подумалось Курамочи.
Женщина поднялась с постели, и только теперь Курамочи заметил, что на ней надета ночная сорочка, кружевной подол болтался где-то возле щиколоток, открывал босые ступни.
— На карте, — сказала она. — На карточке теперь есть деньги. Я сниму их и отдам все, что есть. Дайте мне три минуты.
— Так гораздо лучше.
Она вышла из комнаты. Курамочи услышал, как она открывает на кухне какие-то ящики, двигает что-то по полу, хлопает дверцами.
А потом что-то упало с характерным громким звуком, раздался хрип — и все встало на свои места.
На быстроту реакции Курамочи не жаловался никогда, но он все же потерял несколько драгоценных секунд, замерев на пороге кухни. Белое полотно сорочки, темные волосы и судороги, сотрясающие длинное тонкое тело, — Курамочи будто увидел кадр из старого японского кино. Черно-белое изображение то ли живого, то ли мертвого.
Но успел.
Едва не споткнулся о выбитый из-под ног стул, одним махом запрыгнул на стол и расстегнул замок узкого собачьего поводка. Тело тяжело рухнуло вниз, но грудь тут же резко поднялась, легкие наполнились воздухом. Женщина открыла глаза и хрипло закашлялась.
Когда она осознала, что происходит, то обхватила себя руками, впилась ногтями в предплечья и сказала:
— Можно, я не буду говорить вам спасибо?
Курамочи сел на край стола и посмотрел на все еще зажатый у него в руке поводок.
— Откуда? Собаки я у вас не вижу.
— Подруга забрала. Насовсем. А поводок взять забыла…
— Зря, — отрезал Курамочи, и это он говорил сразу обо всем. — Слушайте меня один раз. Пятнадцатое было вчера, а тридцатое будет через две недели. Две недели — это масса возможностей. И выбросьте к черту этот поводок.
— Я успею! — она зачем-то встала на колени. — Продам машину, квартиру и уеду к родителям!
Только теперь Курамочи разглядел ее лицо — широкое, с крупным ртом и высокими скулами. За белый ворот по шее спускалась татуировка, а от мочек к хрящам шли ряды сережек-гвоздиков.
— Спасибо, — выдохнула она, прислонилась к ножке стола, снова зарыдала, но теперь совсем не так обреченно.
— Мне казалось, вы не собираетесь меня благодарить.
Женщина ответила что-то, но Курамочи не разобрал, не услышал ее в прихожей.
«А как ее звали-то? — подумал он, когда бесшумный лифт вез его вниз. — Хотя теперь уже и неважно».
— Едем? — спросил наконец водитель.
— Да, едем. — Курамочи собрался с мыслями. — В «Сьюперити», и подъезжай не с главного входа.
Машина тронулась с места, и Курамочи откинулся на сиденья. Десять минут назад он отправил боссу сообщение с одним-единственным словом: готово. Он надеялся, что отсутствие деталей убережет его от дальнейших расспросов.
«Девица достанет деньги, — сказал себе Курамочи, — и обо всем можно будет забыть. Все разрешится».
Однако излишнее едкое беспокойство все никак не желало уходить, и это не давало покоя. Обычно так начинались неприятности.
Курамочи запустил руку в мини-бар автомобиля и достал оттуда бутылку воды. Такую холодную, что на ее пластиковом боку застыли капли конденсатной влаги. Курамочи сделал глоток, и в горло как будто затолкали несколько кубиков льда. Занемел язык.
Курамочи коснулся незаметной кнопки на панели, и темные тонированные окна стали стремительно светлеть, пока не стали совсем прозрачными. За ними проносился смазанный, по-дневному серый Токио.
Вдоль тротуаров тянулись полоски траволаторов, на которых, словно заключенные, ехали белые воротнички. Одинаковые, словно сделаны по одному шаблону. Похожие на фотографии, что Курамочи носил на своих фальшивых удостоверениях.
«С моим фото бы не прокатило», — подумал он, и от этой мысли стало как-то веселее.
В этот момент вереницу офисных работников обогнал велосипедист. За спиной у него болтался рюкзак, а серебристо-синяя рама ловила блики и отсветы.
Курамочи подумал, что с радостью променял бы автомобиль на легкий велосипед, а неудобный тесный костюм на джинсы, и эта мысль удивила его.
Босс, как и всегда, напоминал то ли булочника, то ли миролюбивого садовника. Полный и низкорослый, не внушающий совершенно никакого страха. Его внешний облик совсем не вязался ни с опасным родом деятельности, ни со звучной исторической фамилией Ода.
До первой личной встречи Курамочи представлял босса рослым и суровым, обязательно с сединой в зализанных назад волосах, и сначала почти разочаровался.
— Ты быстро передумаешь, — бесстрастно заметил Ширасу. Курамочи принялся спорить.
Но Ширасу оказался прав. Ширасу вообще частенько оказывался прав, но Курамочи не всегда был готов это признавать.
Войдя в ресторан, Курамочи огляделся. Потом отодвинул ближайший стул, сел и закинул себе на тарелку что-то из закусок. Неуклюже размотал завернутые в льняную салфетку приборы, едва не уронил на пол один из ножей и поймал на себе внимательный взгляд сидящего рядом Каваками.
— Ты откуда? — вполголоса спросил тот.
— А, ерунда, — отмахнулся Курамочи. — Пришлось выполнить мелкое поручение по дороге. Было быстро.
Каваками присмотрелся еще внимательнее, словно пытался найти у Курамочи на костюме пятна крови или хотя бы следы борьбы. Потом достал из кармана коммуникатор и вывел на экран изображение. Курамочи пригляделся — мужчина лет сорока пяти.
— Знаешь его?
— Не, — Курамочи помотал головой. — Должен?
— Теперь да. Это Инаба Коичи, сорок два года.
— Полицейский, — добавил Курамочи, рассмотрев знакомый синий ворот формы.
Каваками подвинулся немного ближе.
— Бывший уже. Но человек по-прежнему интересный, и наш босс, — Каваками многозначительно посмотрел в дальнюю часть стола, где босс педантично разрезал большой стейк на маленькие одинаковые кусочки, — тоже так думает. У него есть для этого Инабы интересное предложение.
— О, и какое? — Курамочи зубами стащил со шпажки сырный кубик и парочку виноградин.
Каваками не знал. А значит, и Курамочи тоже знать не полагалось.
Каваками рассказывал про работу Инабы во втором отделе, упоминал резонансные дела — и связанные с якудза, и нет, — говорил о возможных информационных утечках. Когда он закончил, Курамочи спросил то, что собирался спросить с самого начала:
— А где он?
Каваками взял в руки нож и вилку, подцепил с тарелки ломтик рыбы.
— Никто не знает. Пока. Босс надеется, что как раз ты и сможешь разузнать.
— Что, прямо прийти в Первый отдел и спросить у них: чуваки, а не служил ли у вас вот этот нехороший человек? А то он как сквозь землю провалился, но Боссу нужен — позарез.
— Ну, если у тебя нет других вариантов. — Каваками не поддержал шутку. — Но я бы начал вот с этого.
Он протянул Курамочи чип для коммуникатора.
— Материалы, которые Инаба слил за последние полгода своей службы.
Курамочи вставил чип, и на экране замелькали тысячи файлов с длинными номерами вместо названий.
Вагон метро был настолько полный, что Курамочи едва удалось втиснуться. Ему в бок уперся чей-то локоть, прямо перед глазами мелькал чужой набитый рюкзак.
Машина отказала не вовремя. Водитель лишь развел руками и вызвал срочную техпомощь, а в ответ на раздраженные ругательства Курамочи только сообщил, что вызвал такси.
На такси Курамочи ехать отказался — то ли из чувства противоречия, то ли решил, что поездка в общественном транспорте поможет собрать разрозненные мысли. Где-то среди многих файлов был затерян след пропавшего Инабы Коичи, и Курамочи нужно было зацепиться за незначительную деталь, за мелочь, которая поможет выстроить цепочку.
Теперь же Курамочи жалел, что ему пришло в голову спуститься в метро в такой час. Стискивавшая его со всех сторон толпа не то что не помогала думать — наоборот, вгоняла в состояние сонного ленивого оцепенения. Курамочи старательно вслушивался в новостные вещания в вагоне, экрана ему было не видно, но звук помогал не терять концентрацию, и Курамочи надеялся, что так ему удастся не пропустить свою станцию.
— …оспорить экономические решения, принимаемые правительством, — звучал у Курамочи в ушах мягкий женский голос.
А перед глазами стояло лицо с фотографии, лицо Инабы Коичи. Некрасивое, большеротое, с длинным острым носом, но неглупое и серьезное. Такой человек, пожалуй, мог бы бесследно исчезнуть. Раствориться, стерев доказательства своего существования.
И, судя по всему, прихватив с собой из сердца японского полицейского управления что-то ценное.
«Наверняка, Босс не единственный жаждет с ним повидаться», — пришла в голову Курамочи мрачная мысль.
Сначала пропал звук. Курамочи мгновенно повернулся в сторону замолчавших динамиков, но смог зацепить взглядом только черный погасший экран — изображения не было.
Потом погас свет, и на несколько секунд вагон погрузился в темноту. Затем — резко замер. Люди пошатнулись, на пол с грохотом посыпались вещи. Курамочи ухватился за скользкую спинку сиденья, чтобы не упасть.
С едва слышным гудением заработал альтернативный источник питания, и засветились холодным настенные лампы. Поезд снова тронулся, но медленно и даже осторожно.
— …автопилот накрылся, что ли, — долетели до Курамочи чьи-то слова.
Сперва у Курамочи только защипало глаза, и тут же пространство стало заполняться дымом. Густой, похожий на пар, он неприятно разъедал горло и пах чем-то медицинским.
Курамочи сдернул пиджак и закрыл им рот, чтобы не вдыхать пары. Люди вокруг принимались кашлять, прислоняли к лицу платки и одежду.
«Какого хера это происходит сегодня, — подумал Курамочи и сразу же ощутил невыносимую усталость. — Здесь, сейчас и именно со мной».
Стоящий рядом мальчик лет десяти сполз по стене. Глаза его были закрыты, а грудь вздымалась ровно и мерно. Он спал.
Курамочи почувствовал, как тяжелеют и его веки, а ноги теряют устойчивость.
Последнее, что он запомнил, прежде чем провалиться в сон, — шершавый пол вагона метро и холодное прикосновение пластика.
— Это совпадение, ясно?! — Курамочи даже стукнул кулаком по стене, но лицо Ширасу по ту сторону экрана коммуникатора оставалось спокойным и даже невозмутимым. — Там ехали еще не меньше тысячи человек, уснули — все! Я мог бы сесть на предыдущий поезд, а мог бы на следующий. Я вообще хотел ехать на такси!..
— И тем не менее. — Ширасу вздохнул и перевел тему. — Чип ведь у тебя?
— Да, — Курамочи кивнул.
Первое, что он сделал, очнувшись в окружении медицинской бригады, это потянулся к устройству. Ватные руки и вялые пальцы не слушались, а врачи смотрели вопросительно.
— Очень важно, — выдавил из себя Курамочи. — По работе.
Чип был по-прежнему вставлен в слот.
— Вы отказываетесь от госпитализации? — деловито поинтересовался моложавый врач.
— Д-да. Я в норме. — Поблизости Курамочи заметил группу полицейских и тут же торопливо попытался подняться. — Помощь не нужна, справлюсь.
— Если к вечеру вам станет хуже, обратитесь в больницу, но пока, — врач пожал плечами, — молодые пострадавшие быстро приходят в себя.
— Я уже пришел. — Курамочи попытался отряхнуть брюки, но безрезультатно.
По лестнице — эскалаторы и лифты были остановлены, — он поднялся с трудом, то и дело сбивалось дыхание и предательски подгибались ноги. Но на воздухе стало немного легче.
Машины полиции и медицинской помощи, казалось, были повсюду, и навязчивого внимания с их стороны Курамочи хотел бы избежать. А со стороны центра подъезжали телевизионщики — их автомобили с закрепленными на плоских крышах экранами можно было разглядеть издалека. С журналистами Курамочи хотелось встречаться еще меньше.
Оказавшись в ближайшем безлюдном проулке, Курамочи обессилено сполз по стене. Взгляд уперся в порванные на коленях, перепачканные пыльной крошкой брюки. Носы дорогих ботинок были безнадежно ободраны.
«Даже не жалко, — подумал Курамочи. — Шкура дороже».
Первый же проехавший мимо автомобиль остановился, и водитель, растерянно глядя на расцарапанного грязного человека в остатках дорогого костюма, предложил подвезти.
— Всякое бывает, — веско ответил Курамочи на дежурный вопрос «что у вас случилось», и водитель, уловив намек, замолчал.
Только пожелал на прощание здоровья и удачи, когда увидел сумму, которую Курамочи перевел на счет в благодарность за помощь.
Одежду Курамочи бросил прямо в прихожей. Пару минут он постоял перед зеркалом в ванной, борясь с желанием засадить по нему кулаком.
Весь день получился какой-то насквозь неправильный. Метро, газ, рыдающая женщина, этот Инаба…
Инаба теперь казался корнем всех неприятностей, как случившихся, так и грядущих.
«Найду его, и все будет в норме. Все разу станет как надо.»
Курамочи включил ледяную воду.
Прежде чем войти в душ, он надиктовал коммуникатору сообщение: «Чуть не сдох, но вполне цел. Включи новости и сразу сообразишь, в чем дело. Долбанное метро». Нажал «отправить» напротив контакта «Ширасу».
На деле примерно треть файлов оказалась материалами самого Инабы. Было похоже, что кто-то просто снял полную копию всех его электронных данных, и Курамочи это пришлось как нельзя кстати. Чеки, счета и уведомления хоть немного приоткрывали завесу над неизвестной жизнью Инабы Коичи. Подсказывали, в каком направлении начинать движение.
— Седьмой раз мне попадается этот магазин, — Курамочи пролистал файлы на экране немного назад. — Сначала я решил, что это доставка продуктов. Или пицца, или клининговая компания какая-нибудь. Что-нибудь, что нужно всем. А знаете, Рё-сан, что это оказалось в итоге?
Рёске сидел на подлокотнике и пил пиво.
— Знаю, магазин велосипедов и комплектующих. Там вообще-то написано.
— Правда? — Курамочи вчитался внимательнее.
«Джитенша роад» — нелепая смесь японского и английского — стояло в последнем столбце. Название не оставляло сомнений в том, что там продавалось, однако Курамочи недоверчиво скривился.
— Велосипеды, серьезно? Он что, поклонником здорового образа жизни был?
— Во-первых, я бы на твоем месте надеялся, что не «был», а «есть». Мертвый Инаба едва ли может понравиться нашему боссу. А во-вторых, — Рёске со звоном опустил бутылку на пол, — может, это была его точка. Пришел с информацией, ушел с заказом и новыми камерами для прикрытия.
В воображении Курамочи веломагазины остались где-то глубоко в прошлом. Маленькие семейные торговые точки, где дети-старшеклассники подрабатывают в свободное время, а хозяин бесплатно латает шины и ставит на место цепи для всей округи.
— Рё-сан, съездите со мной? Чтоб проверить догадку.
— Это твоя работа.
Понять, шутит ли Рёске, или говорит серьезно, было почти невозможно, и Курамочи счел разумным просто кивнуть в ответ. Он мог бы расспросить Рёске, узнать, как тот стал бы действовать на его месте. Может быть, Рёске бы даже согласился ответить, но Курамочи осознал, что хочет справиться сам. Что может справиться сам.
Пожалуй, Рёске бы должен был одобрить такой выбор.
— Посмотрим, угадали вы или нет, — сказал ему Курамочи на прощание. — Или велосипеды это просто велосипеды.
— Думаешь, с велосипедами тебе повезет больше, чем с метро?
— Уже знаете? — Курамочи прикрыл глаза рукой. Почему-то недавнее опасное приключение казалось ему провалом, личной неудачей и поводом для насмешек.
— Все знают.
Магазинчик оказался зажат между двумя высокими зданиями. С типовыми стеклянными офисными центрами по бокам невзрачный «Джитенша роад» только сильнее бросался в глаза, выделялся своей чужеродностью, как карандашный набросок среди цифровых суперчетких изображений. Недоставало только старомодного колеса со спицами над входом, и Курамочи подозревал, что когда-то оно там было, но то ли совсем безнадежно состарилось, то ли хозяин, сдавшись течению времени, сменил его на дешевое электронное табло.
Курамочи слез с байка, огляделся, убедился, что ровным счетом никто не обращает на него внимания, и тогда со всей силы врезал ступней по подножке. Та скрипнула, и Курамочи ударил снова. На второй раз крепление не выдержало, и подножка отломилась.
«Мотоцикл, комплектующие», — произнес Курамочи в коммуникатор, и тут же появился ответ — 200 метров через дорогу.
Наверное, подножку стоило открутить заранее, но идея пришла в голову Курамочи только сейчас, и он надеялся, что придуманная ситуация окажется достаточно естественной, чтобы он смог сойти за случайного человека в этих местах.
Притворно сверяясь с адресом на экране коммуникатора, Курамочи толкнул плечом дверь и вошел.
Почему-то с самого начала Курамочи казалось, что в таком месте должны работать немолодые пары и их дети-подростки. Похоже, подсознание подсовывало картинки из какого-то фильма или старой манги. Разговорить женщину или школьника казалось легкой задачей, поэтому Курамочи растерялся, увидев за прилавком кого-то одних лет с собой.
— Мне бы подножку, — просто сказал он, решив не здороваться. И тут же добавил: — Покрепче. Не для велосипеда, для мотоцикла.
Продавец поправил на носу очки, взглянул на Курамочи скучающим взглядом и лениво подпер голову рукой.
— Это веломагазин, — протянул он, — если вы не заметили.
— Заметил. — Курамочи ощутил, что начинает злиться. Этот тип едва ли собирался рассказывать ему про постоянных покупателей и местных жителей, а теперь еще и мог оставить его без подножки. — И что, неужели совсем ничего нет?
— Есть. — Продавец выпрямился, и Курамочи с неудовольствием ответил, что тот выше и несколько крупнее. — Но не гарантирую, что она не отвалится к сегодняшнему вечеру.
— Пойдет. И какой-нибудь инструмент, чтоб ее прикрутить.
— Я повторюсь, но это веломагазин, — он сделал упор на последнем слове. — Могу предложить наборы ключей, крылья, рамы… Фляги еще. За инструментами поезжайте в технический центр, у них на цокольном этаже есть все.
— Обойдусь без фляги! — Курамочи вовремя остановился, чтоб не ввязаться в пустую ссору. Взгляд продавца, однако, стал более заинтересованным и немного насмешливым. — Может, у вас… У тебя что-нибудь свое есть? Я быстро справлюсь. — Курамочи повертел в руках крепление. — Пятнадцать минут, и меня тут нет.
— Последнее мне особенно нравится. — Продавец усмехнулся, но достал из одного из огромных купейных шкафов объемный ящик. — На пятнадцать минут он твой, верни в относительной целости.
Когда Курамочи вышел наружу, продавец вышел за ним.
— И куда ты? Проследить за своими отвертками?
— В том числе, — кивнул тот. — У меня перерыв.
Курамочи скинул куртку, закатал рукава футболки и принялся разбирать инструменты.
— Послушай,…
— Миюки, — подсказал тот.
— Послушай, Миюки, на семь миллиметров есть сверло?
— От пяти до десяти лежат внизу. А представиться в ответ ты не хочешь?
— Курамочи, — ляпнул Курамочи и тут же осознал, что это была ошибка.
Даже если это случайная встреча, и они с этим Миюки больше никогда не пересекутся, работа оставалась работой, и произносить свою настоящую фамилию стоило с осторожностью.
Осторожности Курамочи всегда недоставало.
«Надеюсь, Рё-сан и остальные об этом не узнают, — мрачно подумал он. — Или у них появится еще один повод для упреков». В серьезные последствия этой оплошности пока не верилось — слишком мало совпадений. А имя наверняка вылетит у Миюки из головы, как только закончится этот короткий перерыв.
— Курамочи, вот как, — произнес Миюки, словно для него это имело какое-то значение. — Запомню, пожалуй.
— Не стоит, лишняя информация.
— Ты тут случайно, значит? Не желаешь стать постоянным покупателем моего «Джитенша»? Каждое пятое число — скидка на «Шимано», кстати.
Это, конечно, был не шанс — так, отголосок возможности, но Курамочи уцепился за него. Постарался, чтобы голос звучал естественно.
— Неужели у крохотных велосипедных магазинов бывают постоянные покупатели? — Кажется, получилось непринужденно, почти шутливо. Курамочи прикинул, каковы шансы, что Миюки отшутится в ответ.
— Не поверишь, но бывают. Один полицейский, — на этих словах Курамочи напрягся, — приезжал аж из Токио. Причем часто, раз в две-три недели, и с пустыми руками ни разу не уходил. У него, кажется, был и горный, и шоссейник… В общем, самый настоящий любитель.
Беспечность, с которой Миюки рассказывал про Инабу — если это действительно был он, — объясняла много, но никаких настоящих зацепок не давала.
— И почему он выбрал твою забегаловку?
— А черт его знает, — Миюки пожал плечами. — А хотя, пожалуй, он что-то и говорил об этом. Вспомнил, его бывшая жена живет где-то недалеко. Он приезжал к детям, и ему было по пути.
Курамочи понимающе протянул что-то в ответ.
Жена и дети, особенно если они сохранили фамилию, это всегда подходящий ключ. Даже если им неизвестно, где сейчас находится Инаба Коичи, они знают все о его привычках и склонностях. Родные или просто памятные места, навыки или таланты, знакомства — Курамочи был убежден, что случайных выборов не бывает. И это значило, что какое бы место Инаба ни выбрал, чтобы залечь на дно, найти его можно. Оставалось только перебрать все возможные варианты.
— Из твоих пятнадцати минут прошло уже восемь, — заметил Миюки.
— Так торопишься от меня избавиться?
— Уже нет, до этого день был тоскливый, а ты хотя бы новое лицо. Поэтому оставшиеся семь минут буду просто тебя расспрашивать обо всем. Чем ты занимаешься? На успешного и сложившегося человека ты не очень похож.
— Удивительно, что у тебя до сих пор такие целые очки, — огрызнулся Курамочи, и это дало ему несколько дополнительных секунд, чтобы придумать подходящую профессию.
Миюки хмыкнул.
— Я неплохо бегаю. И все-таки?
— Девелопер, — ляпнул Курамочи, потому что в этот миг ему на глаза попался собственный коммуникатор. — Но я не в компании работаю, так, фриланс. Зато в свое удовольствие.
Миюки, до этого стоявший прислонившись к стене, вдруг выпрямился и подошел ближе. Он наклонился к Курамочи.
— Бывают же совпадения! Не думал, что мне сегодня так повезет.
«Зато мне не повезло. Сегодня, завтра и еще все ближайшие недели», — Курамочи почти физически ощутил свой провал.
— Курамочи, мне нужны твои профессиональные навыки…
Обратно Курамочи уехал с новым контактом в списке, размытым «техзаданием» от Миюки и предчувствием грядущих неприятностей.
— …и тогда Зоно посоветовал мне его кинуть. Сказал, что худшее, что может в таком случае произойти, это то, что Миюки будет считать меня «мудаком, который не держит слово». Это дословно. Ты меня слушаешь?
— Слушаю, — отозвался Ширасу, но, судя по равнодушным интонациям его голоса, он не слушал. Или ему было не интересно. — А что-нибудь по делу?
— Живут в Гунме жена, сын и дочь. Бывшая.
— Бывшая дочь?..
— Ты отлично понял, что бывшая жена. Я еще не был там, но достал адрес и все остальное. Хочу дождаться выходных и тогда съездить.
Как объяснить Инабе Масако свой визит, Курамочи еще не придумал, и поэтому тянул время, отодвигая решающий момент. Самой подходящей идеей казалось назваться младшим товарищем по работе, но следовало проявить осторожность. Кого-то супруга могла знать лично, о ком-то могла слышать с чужих слов. Легенда должна была звучать убедительно и гладко.
Сведения с чипа сообщали, что среди коллег Инабы были двое, кто подходил по возрасту. За одним из них, двадцатишестилетним офицером полиции Ваказаки, Курамочи даже проследил накануне. Решил, что роль потомственного полицейского, выпускника элитной академии и примерного семьянина подходит ему не слишком.
— Будь внимательнее и не действуй… опрометчиво, — сказал Ширасу. Курамочи слышал это от него часто и временами даже чувствовал себя виноватым. Не быть опрометчивым было выше его сил. — Увидимся.
— Подожди, я хотел, — Курамочи откашлялся. — Попросить тебя хотел. Ты ведь соображаешь в разработке и всякой сорс-архитектуре? Я помню фальшивый сайт для того случая с банками…
Если бы Ширасу был чуть менее терпеливым человеком, то тут же прервал бы сеанс связи, Курамочи это прекрасно понимал. Но Ширасу был терпеливым, а еще был хорошим другом.
— Значит, совет Маэзоно тебе не понравился?
Курамочи и себе не мог до конца объяснить, почему не стал бросать ложную историю с девелопментом и растворяться. Миюки, пожалуй, позлился бы и тут же забыл. Или нет?..
Представить его реакцию у Курамочи не получалось, и это задевало. Продолжать обман казалось пустяковой шуткой, а оборвать связь и поставить точку — ошибкой. Заканчивать начатое не хотелось, хотя даже себе Курамочи не брался объяснить, что именно началось.
Они с Миюки перебрасывались ничего не значащими сообщениями, один раз даже вышли на видеосвязь под предлогом «обсудить детали проекта», но разговор сам собой перешел сначала на какие-то дурацкие шутки, потом на спортивные новости — Миюки непатриотично болел за Осака Тайгерз! — а затем совсем потерял всякую направленность.
— Недавно попал в метро в жуткую историю, — зачем-то вспомнил Курамочи. — Обошлось, конечно, и хорошо, но все равно. Начинает казаться, что я притягиваю к себе неприятности. Поганое чувство.
— Ты притягиваешь, а волной накрывает всех, кто поблизости? Ты высокого о себе мнения, я так понимаю, — Миюки это казалось смешным.
— Иди ты на хер, — беззлобно отозвался Курамочи, и они снова заговорили про бейсбол.
Теперь Курамочи понимал, что не может просто исчезнуть. Прикрыть ложь новой ложью, выложить все карты — все, что угодно, но только не рвать эту нить.
— Никто в здравом уме не станет слушать советов Зоно.
— Будешь должен, — произнес Ширасу, и Курамочи знал, что это означает «да».
Основные детали Курамочи все-таки выписал на листок. В такие мгновения он почему-то больше доверял бумаге, чем любым электронным носителям. От плохо понятных терминов к краям страниц шли неровные выноски, в которых были написаны продиктованные Ширасу комментарии и определения. По мере возможности Курамочи старался их избегать, они и пугали его, и отвлекали от основной линии.
Миюки, похоже, был еще более далек от искусства написания кода, и это спасало.
Между ними находился низкий столик, на стеклянной сенсорной панели которого Миюки пролистывал меню. Наконец он выбрал, коснулся какого-то напитка, Курамочи не глядя ткнул в соседний и смахнул экран.
Он вставил свой чип в разъем, и на поверхности появились заготовленные заранее файлы. Подобранные и рассортированные. С измененным временем создания, чтобы вчерашняя дата не выглядела подозрительной.
— То, что ты хочешь, в общем, сделать несложно, — Курамочи попытался перекричать музыку, звучавшую в баре.
Миюки вопросительно качнул головой и подвинулся ближе, уперся локтями в край стола, Курамочи наклонился к нему. Расстояние между ними сократилось, и вдруг все звуки словно отошли на второй план. Навязчивые электронные ритмы перестали мешать и отвлекать, вокруг образовался вакуум, не пропускавший никакого внешнего воздействия.
И это было новое, незнакомое ощущение. Миюки глянул на него поверх оправы и переспросил:
— Так что с тем, чего я хочу?
«Мне показалось», — мысленно одернул себя Курамочи, когда между простых слов ему померещилась двусмысленность. Теперь он явственно ощутил, как жарко было в тесном помещении, и как душно. Над верхней губой выступил пот, и Курамочи торопливо утер его тыльной стороной ладони.
— Говорю, что все легче легкого. Запросто сделаю, что ты просишь, — ответ тоже вышел расплывчатый, будто Курамочи решил поддержать ту, вторую тему разговора, которая терялась в паузах между словами и предложениями. Тут же добавил: — Нагрузка на распределенное приложение будет небольшая, поэтому о поддержке можешь не беспокоиться.
Ширасу говорил много всего, но сейчас Курамочи не мог вспомнить, словно все шпаргалки подменили чистыми листами бумаги. Курамочи скосил взгляд на свои записи, и собственный почерк показался ему неразборчивым и кривым.
«Чертовщина какая-то!». Он силился воспроизвести в голове хоть какие-то стоящие вещи, но — нет.
Что-то отвлекало, сбивало с толку и не давало сосредоточиться. Заставляло искать в чужих словах скрытые смыслы.
Ответ пришел сам, ясный и однозначный. Присутствие Миюки. Или хуже — просто его существование.
Курамочи вдруг вспомнил о напитках. Глоток чего-нибудь холодного и крепкого был бы сейчас кстати. Или сдохнуть, сдохнуть тоже было бы неплохо.
В крайнем случае — провалиться сквозь землю.
— Мне не срочно, так что можешь не торопиться, если тебе есть чем заняться, — заметил Миюки, и Курамочи вспомнил об изначальной причине их встречи. — Или тебе деньги нужны? Могу заранее заплатить.
— Не нужны. — Курамочи отрицательно помотал головой. — Я сделаю, только напоминай мне почаще, а то работы хватает.
Последняя фраза унизительно переводилась как «пиши и звони мне, сколько хочешь, мне это нравится». Курамочи до боли прикусил изнутри щеку — жалость к себе казалась совсем уж непозволительной.
— Могу достать тебя так, что на третий день будешь готов на все, чтобы от меня отвязаться, — засмеялся Миюки.
К столу подъехал автоофициант, и Курамочи сразу же сдернул с подноса свою бутылку. В ней переливались слои чего-то голубого и кислотно-зеленого. Первый же глоток ожег горло.
— Это что за дрянь?!
Миюки отпил немного из своего бокала, в котором плескалось что-то густое сливочного цвета.
— Здесь сказано, что твою штуку нужно взболтать, — он снова вывел на настольный экран меню. — Не меньше тридцати раз. Тогда она станет черной.
Курамочи принялся трясти бутылку. Слои перемешались, а затем, через темно-синий, и правда стали сплошным черным, в котором поблескивали остатки зеленых льдинок.
— Действительно! И как оно называется?
Улыбка у Миюки стала широкая и какая-то слишком веселая. Курамочи заранее приготовился, что ответ ему не понравится.
— «Лузерз найт».
Курамочи осушил бутылку в три глотка.
Такси они вызвали самое дешевое, с автопилотом. Курамочи не ездил на таком с тех пор, как стал носить костюмы и иногда оружие. И иметь дело с теми, кто носит костюмы и оружие. И сейчас ему, слегка пьяному, одетому как студент и развалившемуся на заднем сиденье самой дешевой машины, Босс Ода, ресторан «Сьюперити» и нехороший коп Инаба Коичи казались тенью чьей-то чужой жизни. Не его.
Курамочи начинал верить в собственный случайный обман, и чтобы вернуться к своей реальности, чтобы проснуться, нужно было от чего-то отказаться.
За Миюки захлопнулась дверца автомобиля, и он, скинув кроссовки, уселся на сиденье по-турецки. Он был трезвее, чем хотел казаться, но блеск в глазах и едва заметная затянутость движений и реакций говорили Курамочи, что тот все-таки поддался алкоголю.
— Может, успею на последний поезд, — Миюки листал на коммуникаторе расписание. — На такси будет уж очень дорого, не хочу тратиться.
Коленом Миюки касался его бедра, влажные от пота волосы стояли надо лбом почти вертикально. Мелькавшие за окном фонари то подсвечивали его лицо, то снова погружали его в темноту, и тогда единственным источником света становились экран и его отражение в стеклах очков.
— К черту поезд, — услышал Курамочи собственный голос. — До меня — пятнадцать минут езды.
На экране управления он изменил адрес конечной точки на свой собственный. Пролегла зеленая кривая маршрута.
— Хорошо, что нет водителя, ему бы не понравилось делать такой крюк.
— Мало ли что не нравится водителям, — хрипло произнес Курамочи. — Главное, что нравится нам.
На губах Миюки еще оставался терпкий привкус последнего коктейля, густо-красного «Хай блад преша», это было первое, о чем подумал Курамочи. И последнее, потому что мысли немедленно улетучились, перешли в ощущения и прикосновения.
Особенно когда ладонь Миюки сначала легла на шею, взъерошила волосы на затылке, а затем скользнула вниз по позвоночнику. Курамочи непроизвольно прогнулся — руки у Миюки были сухие и холодные.
Такси резко затормозило у светофора, и они едва не потеряли равновесие. Очки Миюки сползли к кончику носа, он раздраженно затолкал их в карман автомобильного кресла.
— Кровь откуда? Язык прикусил?
— Щеку, — вспомнил Курамочи. — Неважно.
— Точно, неважно.
Миюки выпутался из куртки, бросил ее на пол.
На несколько долей секунды Курамочи почувствовал смущение и растерянность, надо было куда-то деть руки, куда-то смотреть… Он положил руку Миюки на колено, провел вверх по бедру, оттянул пояс джинсов, а потом запустил их под тонкую ткань майки.
Миюки откинул голову назад и тихо выругался.
Когда машина затормозила у входа, Курамочи с трудом вспомнил, что нужно заплатить. Он вбил в поля данные карты, надеясь, что в голове всплывают правильные цифры.
Миюки вышел первым. Выпрямился, снова надел очки, потянулся вверх длинными руками. Под тонкой тканью просматривались мышцы, а внизу шеи, ближе к плечу, начинал наливаться след зубов.
«Он думает, что я занимаюсь программной разработкой. Живу обычной жизнью: пью, ем, бейсбол смотрю. Еще немного — и все зайдет слишком далеко, чтобы отматывать назад».
Все уже зашло, и Курамочи понимал это. Все неслось вперед с невероятной, невообразимой скоростью, и резкая остановка означала крах. Личные тормоза Курамочи всегда отказывали в самый неподходящий момент, и вот сломались снова.
Его просили не действовать опрометчиво, но Курамочи снова потерпел в этом провал.
Он вылез следом, захлопнул дверь, и машина тронулась. Миюки проводил ее взглядом, и только когда она скрылась за поворотом, произнес:
— Придурок. Там моя куртка осталась.
— Ну, это же ночь неудачников?
Для третьего часа ночи Миюки смеялся слишком громко, но им обоим было все равно. Курамочи казалось, что ему не хватает воздуха в легких, чтобы выпустить все, что скопилось внутри, поэтому смех получался рваный и лающий.
Миюки вдруг разбежался и запрыгнул ему на спину, Курамочи пошатнулся.
— Какого…?!
— Черная полоса, — прозвучал голос Миюки прямо над ухом. — Снова черная полоса, а потом опять черная полоса.
— И что потом?
— А потом оказывается, что ты все это время смотрел на негатив.
Курамочи непроизвольно дернулся, когда Миюки забросил на него длинные ноги.
— Что делаешь?
— Работаю. — Курамочи снова уперся взглядом в экран. Вывести данные куда-нибудь еще не было возможности, поэтому приходилось разбирать счета, отрывочные доклады и выкладки из отчетов полиции на коммуникаторе. — Попался требовательный заказчик.
Миюки хмыкнул.
— Хорошо заплатит?
— Должен, если уложусь в сроки.
— Тогда даже не объясняй мне, что ты делаешь, не хочу слышать. — Миюки откинулся на подушках, нашарил у Курамочи на тумбочке ридер и принялся листать электронные страницы какой-то книги. — Только дай знать, когда закончишь.
Курамочи кивнул.
Ноги Миюки у него на коленях, его ровное спокойное дыхание и редкие вещи, разбросанные по комнате, мешали работать. Но следы Инабы остывали с каждым днем, может, с каждым часом, и Курамочи был не вправе терять столько времени.
Дело двухлетней давности о теневом бизнесе, Токио, Шинбанши; дело, закрытое полгода назад, о подставных банках, Токио, Шинбанши. Курамочи зацепился, что-то показалось ему похожим. Он вывел оба файла на экран.
Единственной связью оказалось место. Группировки мошенников не имели ничего общего, однако точки, где они были арестованы, располагались совсем рядом. Курамочи открыл нужную улицу на виртуальной карте — так и есть, одно здание, один вход, даже окна на одну сторону.
Он внимательнее вчитался в отчет Инабы. За обеими группировками следили в течение нескольких дней, прежде чем предъявить им обвинение. На схемах было отмечено здание напротив — обыкновенный многоквартирный дом, и тогда Курамочи показалось, что он понял.
Точка наблюдения — временно снятая квартира. Между делами прошло почти полтора года, а место осталось прежним.
Курамочи отсортировал файлы по локации. «Наблюдательных квартир» оказалось три, две в Токио и одна в Чибе, и ни одна из них не упоминалась в делах, которыми не занимался Инаба. Это уже было похоже на начало пути.
Но перебирать все три адреса означало бы привлечь к себе слишком много внимания, поэтому попытка была только одна, а значит, Курамочи должен был знать наверняка.
«записи с камер видеонаблюдения. сможешь достать?»
«Координаты? И не могу, если там нет магазинов, ресторанов или хотя бы парковок», — немедленно ответил Ширасу.
«там все есть. а еще надеюсь что там есть инаба».
На экране загорелся видеовызов от Ширасу, но Курамочи сбросил. Миюки по-прежнему что-то читал рядом, и даже обрывков разговора ему хватило бы, чтобы понять, что занятие Курамочи очень далеко от девелопмента.
«расскажу потом. мне последних трех дней хватит».
Видеозаписи — три огромных файла — пришли через пятнадцать минут. Курамочи недовольно отметил формат. Старый, к такому не подключить фильтр распознавания, значит, придется отсматривать самому.
— Такое впечатление, что ты смотришь в одну точку и ничего не делаешь, — заметил Миюки минут через сорок.
— Почти так и есть. — Курамочи проматывал малолюдные часы, начал с последнего дня, и все равно это была монотонная и скучная работа.
Первое видео — как раз квартира на Шинбанши — Курамочи смог удалить через полтора часа. Инаба на нем не появился.
«Конечно же, он окажется на третьей записи. Или вообще я ошибся, и он улетел на Хоккайдо, пока я ловлю его поблизости».
Но Курамочи ошибся. Худощавая длинная фигура Инабы Коичи появилась на втором видео в шесть часов и тринадцать минут утра. Курамочи узнал его, несмотря на белую медицинскую маску. Инаба вышел из дверей, спокойный и сосредоточенный, огляделся и, перейдя по переходу на другую сторону улицы, скрылся в дверях заведения, над которым висела камера.
Курамочи сверился с названием видео: это была система наблюдения местного «севен-элевен». Через семь минут Инаба снова оказался снаружи, а в белом пакете у него болтались бутылка минеральной воды и пачка полуфабрикатов.
Токио, станция Эдогава, третий дом, двадцать девятый этаж. Курамочи немедленно сохранил координаты. В нем просыпалось ликование: до Инабы оставался последний шаг.
Курамочи чувствовал, что справился. Он отбросил коммуникатор на кровать, скинул с себя ноги Миюки.
— Захватить тебе пиво?
— Да, — Миюки отложил ридер. — Ты закончил? Свободен?
— Все получилось, — сообщил Курамочи. — Но даже не буду пытаться объяснить тебе, что именно.
В отделении для бутылок стояло четыре пива. Курамочи достал два. Сжал холодные влажные бутылки в ладонях, замер посреди темной кухни и задумался.
От поездки к бывшей жене Инабы Курамочи еще не отказался, но конец теперь казался близок. Все завершится, когда Инаба переступит порог кабинета Босса. На этом работа Курамочи закончится, и закончатся, как он надеялся, все неожиданные неприятности.
Миюки останется, и нужно будет найти слова и причины, чтобы тот его понял. Отчаянно хотелось не порушить все собственными руками.
Когда Курамочи вернулся в комнату, Миюки опять читал.
— Эй! — Курамочи бросил ему бутылку. Миюки протянул руки, но пиво пролетело мимо и упало прямо на подушку.
— Какого черта!
Курамочи засмеялся, выдернул у Миюки из рук ридер, убрал с постели коммуникатор и лег рядом.
— Может, останешься опять?
— Нет, — Миюки покачал головой. — Завтра я занят. У меня тоже бывает много работы.
— Велозабег пенсионеров в Гунме? Тур де Япан?
Миюки закатил глаза и отпил пива. Потом одним движением вывернулся из футболки, и все перестало иметь значение, потому что Курамочи увидел: вчерашний засос у Миюки на шее налился, стал густо-красным, заметным.
Воротник новой рубашки неприятно тер кожу, и Курамочи то и дело оттягивал его. Кожа на шее немного раскраснелась. Это раздражало и отвлекало от дороги.
Курамочи решил ехать к Инабе Масако на своей машине и в одиночку.
Его зовут Номура Кейске, ему двадцать восемь и он служит во Втором отделе. Всего год, до этого — полицейское управление в Йокогаме. Не блещет талантами, но активный и исполнительный. Инаба помог ему за пару месяцев до своего исчезновения, подсказал, как связать нелогичное дело об убийстве со старым архивным случаем. Номура был благодарен, а еще обеспокоен таким долгим и внезапным отсутствием Инабы. Поэтому он здесь.
Так, во всяком случае, представлялось Курамочи. Никаких скрытых мотивов и целей, только личная инициатива почти безымянного молодого полицейского, о котором жена Инабы не слышала и не могла слышать. Однако искренняя тревога должна тронуть ее, и она может раскрыться.
«И это поможет мне подобраться ближе к нему. — Курамочи сверился с маршрутом и повернул налево. — Потому что белых пятен осталось слишком много».
Без этой поездки можно было бы и обойтись. У Курамочи на руках был адрес. Стоило только приехать, дождаться и прижать этого Инабу к стенке…
Но что-то было не так. Что-то было не так с самого начала, и Инаба, так отчаянно избегавший встреч со всеми, мог не согласиться добровольно работать с Боссом. Мог совсем не согласиться.
Поэтому узнать хоть что-то о человеческой стороне Инабы Коичи, о его личных достоинствах и недостатках казалось стоящим и полезным.
Возле ворот нужного Курамочи дома было людно. Строго одетые люди входили и выходили, негромко переговаривались, растерянно пожимали плечами.
Курамочи бросил машину и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, вошел в тесный двор. Узкие дорожки, низкие кустарники — просто и незамысловато, но с той аккуратной естественностью, какая требует ежедневного труда.
Среди одетых в черное гостей — гостей ли? — Курамочи выделялся, и пожилая женщина в темно-синем кимоно тут же выцепила его в толпе внимательным взглядом, засеменила к нему.
— Молодой человек, — обратилась она к Курамочи, — я могу узнать ваше имя?
— Номура! Офицер Номура Кейске, Второй отдел.
— Я полагала, что сослуживцам не сообщали… Откуда вы узнали?
— Узнал — что? — получилось слишком резко, и Курамочи сразу же поправился: — Боюсь, я не совсем понимаю.
— Откуда вы узнали о смерти Коичи? У него были трудности на работе, впрочем, вы знаете об этом больше моего, Масако мало мне рассказала, но я считала, что никто из полиции не захочет тут появиться.
— Я не знал, что он мертв.
Мертвый Инаба был не нужен Боссу. И похоже, кто-то опередил Курамочи на полшага, заставив того замолчать. Курамочи проиграл, и теперь оставалось только броситься вдогонку за тем, кто оказался проворнее или умнее.
— Как это произошло?
— Неестественно, — коротко ответила пожилая женщина. — Если вы желаете выразить соболезнования моей дочери, то она в доме. Только не слишком долго, она подавлена.
Для бывшей жены Инаба Масако была слишком расстроена, практически разбита. Она то и дело подносила к глазам платок, на котором чернели пятна подтекшей туши, и говорила сбивчиво.
— Он непростой человек был, скрытный. Казалось, вообще жил какую-то другую жизнь, о которой не рассказывал. Про все сложности только отмалчивался. Потому и разошлись, хотя мне, — она всхлипнула, — мне казалось, что все еще может стать хорошо. Что мы опять найдем общий язык. Простите, я понимаю, вы не это хотели услышать…
Она говорила довольно долго, а Курамочи не знал, как ее остановить. Она вспоминала, как Инаба пропадал на много дней, потом объявлялся и коротко объяснял: работа. Как ждала его до рассвета, как тяжело было подписывать бумаги на развод…
Кто-то постучал, и Курамочи обернулся. В дверях стоял мальчишка лет пятнадцати, и в чертах его лица немедленно угадывалось сходство с пожилой женщиной в кимоно.
— Мы благодарны за визит, — прохладно сказал мальчик. — Но вы не могли бы уйти?
— Д-да, конечно, я понимаю, — Курамочи поднялся, ему было неловко и стыдно, потому что где-то был настоящий Номура Кейске и, возможно, ему было, что сказать вдове Инабы. Что-то подходящее и правильное. Курамочи невпопад добавил: — Спасибо.
Дверь в комнату напротив была распахнута, и там Курамочи увидел тело, которое через несколько часов должны были предать огню. Лицо мертвого Инабы было землисто-серым, насупленным, но у Курамочи тут же всплыли виденные им фотография и видеозапись. Узнать по ним Инабу он бы точно смог.
Руки покойника были сложены на животе, и на тыльной стороне одной из ладоней Курамочи заметил темное пятно. Он пригляделся. Из-под манжет белой рубашки виднелась татуировка — изогнутый силуэт дракона, чей хвост уходил наверх по руке причудливыми завитками.
Комната стала наполняться людьми, и Курамочи поспешил уйти. До машины он шел быстро, почти бежал, а рухнув на водительское кресло, тяжело выдохнул и опустил голову на руль. Дотронулся лбом до шершавого прохладного материала.
Инаба был мертв, но если бы не промедление в несколько дней, все могло обернуться по-другому. Как именно, Курамочи не представлял.
Он достал коммуникатор и отправил два сообщения. Одно — Ширасу, с коротким текстом «его убили», а другое — Миюки.
«может, приедешь ко мне?»
— …сегодня, тридцатого числа, — произнес ведущий в студии, и Курамочи резко обернулся к телевизору, едва не опрокинув на себя чашку.
Тридцатое, тридцатое, почему-то это было важно. Курамочи пролистал записи в коммуникаторе — ничего, никаких отметок, но выбросить это из головы не получалось, хотя думать стоило о другом.
— Это неприятно, — осторожно заметил Каваками, когда Курамочи сообщил ему, что своими глазами видел труп Инабы, — но не неожиданно. Оставь у себя чип и попробуй хотя бы отследить тех, кто это сделал. Узнать, полиция ли это, или же кто-то…
— Кто-то вроде нас, — закончил за него Курамочи.
Тридцатое. Курамочи гипнотизировал взглядом календарь на экране. Случайно скользнул на две клетки выше — шестнадцатое. И все встало на место.
Женщина с собачьим поводком на шее и долг, который она обещала выплатить через две недели.
Курамочи выдернул из шкафа костюм, завязал галстук. В тот раз он дал ей шанс, если она не воспользовалась им, то тогда у него не останется выбора. Курамочи достал пистолет, и тут же домофонная система мелодичным звуком сообщила, что кто-то пришел. Оружие оттянуло внутренний карман, но хотя бы не бросалось в глаза.
— Костюм? Ты куда-то собираешься? — спросил Миюки вместо приветствия. — Я думал, ты был занят только вчера.
— Я тоже так думал, — признался Курамочи. — Но — не совсем. Оказалось, что мы с клиентом договорились еще две недели назад, я чуть не забыл об этом, и — вот. Это срочно, но ненадолго.
— Могу поехать с тобой? Подожду в машине. Важный, наверное, клиент, если ты надел костюм.
— Без костюма — совсем не то впечатление.
Про машину Миюки ничего не спросил, хотя и видел ее впервые. Для того, кто занимается девелопментом, она явно была слишком хороша. «Наверное,— решил Курамочи, — он думает, что это мое хобби, на которое я готов тратить деньги. Или просто ни черта не смыслит в машинах».
— Ты водишь? — спросил Курамочи.
Миюки сел на пассажирское сиденье и забросил назад рюкзак.
— Ты рассчитываешь, что я отвечу «только велосипед»?
— Нет, просто любопытно.
— Не вожу. Предпочитаю спать в электричках.
Остаток пути они молчали. Миюки смотрел в окно на улицы Токио и изредка переключал одну музыкальную станцию на другую. Для Курамочи они все звучали одинаково. Он следил за дорогой — машин хватало, все казались какими-то нервными и торопливыми — и иногда поворачивал голову в сторону Миюки. Но ничего не говорил, все приходившие на ум фразы казались внезапными и неуместными. Они могли бы стать ответами, спроси его Миюки, сколько правды в рассказах Курамочи. Но Миюки не спрашивал, и ненужные ответы жгли Курамочи изнутри, застревая где-то в горле.
Нужное место Курамочи узнал сразу.
— Я быстро вернусь.
— Не очень богатый район. Я думал, клиенты, ради которых надевают костюмы и галстуки, живут в других местах.
Курамочи только развел руками.
Уже знакомый беззвучный лифт открыл перед Курамочи двери. В нем было темно, темнее, чем прошлый раз. Похоже, отказала одна из ламп. В этот раз Курамочи ждали, поэтому он тронул кнопку вызова возле нужной квартиры. Индикатор двери по-прежнему горел красным. Ему не открывали. Курамочи отыскал среди удостоверений Ямаду Жана и вошел в холл.
Все было совершенно так же. Так же безлюдная пустота покинутой квартиры — задернутые шторы, пустые полки.
Шутка, которую повторили дважды, перестает быть смешной.
Курамочи зашел на кухню, в ванную, раздвинул шторы в спальне.
— Какого хрена?! — крикнул он своему отражению в зеркале платяного шкафа.
Женщина, имени которой он так и не вспомнил, все-таки исчезла. Не стоила того шанса, который он подарил ей, и это больше не его забота. Теперь те, у кого на руках все сведения о ней, найдут однозначное решение.
Шаги послышались со стороны дверей. Курамочи проверил под пиджаком пистолет, отошел от стекла и осторожно заглянул в прихожую, стараясь остаться незамеченным.
— Она не придет, Курамочи. И можешь выйти, я все равно вижу тебя в отражении.
Миюки затворил за собой дверь, и Курамочи подумал, что вторая шутка гораздо хуже первой.
— Что ты?...
«Что ты здесь делаешь?» — хотел спросить Курамочи, но уверенность Миюки, его внимательное спокойствие говорили, что он там, где ему надо быть. Что он планировал оказаться здесь с самого начала.
Так где это начало?
— Саттон уже дней десять, как нет в Японии. Она улетела, Саттон — это Сатоко, Шибасаки Сатоко, потому что ты едва ли запомнил, как ее зовут.
Из сотен вопросов, что пронеслись у него в голове, Курамочи выбрал самый дурацкий и глупый, который ровным счетом ничего не объяснял:
— При чем здесь ты?
Миюки сел на узкую скамейку, скрестил лодыжки и сложил руки на коленях. Он выглядел, как человек, которому предстоит много рутинной и скучной работы, но уже не осталось возможностей отсрочить начало.
— Не знаю, кто из нас больше «при чем», ты или я. Наверное, и правда ты, потому что сделал почти всю работу. Отлично справился, кстати, я думал, что это займет больше времени.
Курамочи показалось, что пол накренился, а потолок опускается вниз и давит, заставляя потерять равновесие. Курамочи прислонился к дверному косяку, приложил к холодному взмокшему лбу ладонь. Курамочи почувствовал, что его замутило.
— Эта женщина просто взяла в долг, она не могла иметь к этому отношения.
— Сатоко действительно взяла в долг, но не потому, что ей были нужны деньги. Ей, а вернее мне, было нужно то, что находится в твоем коммуникаторе.
— Чип.
— Когда она рыдала, билась в истерике и благодарила тебя за спасение, то прицепила к твоему пиджаку жучок. Долго он не протянул, твое вечернее приключение в метро не пошло ему на пользу, но и нескольких первых часов было достаточно. Разговоров в «Сьюперити» мне хватило.
— А если бы, — Курамочи сглотнул. — Если бы она и правда умерла? Если бы я не вытащил ее из петли?
— Саттон? Тогда она бы провалила свое задание, а ты свое, скорее всего, — нет. Но для меня слишком многое сложилось удачно. — Миюки встал, подошел ближе и встал напротив Курамочи. Взял его лицо в свои руки. — Ты был здесь, и тебе же поручили найти Инабу.
Курамочи ударил его под ребра. Миюки сложился пополам, закашлялся.
— Какой же ты мудак!..
— Я ждал, что ты это скажешь. Ты тоже не безгрешный, девелопер Курамочи Ёичи. Или не совсем? Я удивился, что тогда ты назвал мне свое имя.
— Зачем тебе был нужен Инаба? — Курамочи слишком злился, чтобы думать холодной головой, и в то же время оставался почти равнодушным. Он нашел, кого искал, пусть и не так, как ожидалось, и только где-то далеко фоном стучало разочарование.
— Мы были коллеги. Татуировка, кстати, ты не обратил на нее внимание? Инаба носил на руке, Саттон — на шее, а я решил, что это слишком заметно. Работать с Инабой было выгодно и удобно, но полицейское окружение на него все-таки повлияло. В какой-то момент он решил сдаться, и собирался передать ту штуку, которая все еще у тебя, в Первый отдел. Это доставило бы всем много неприятностей. Чип, в итоге, попал к твоему Боссу, а Инаба исчез, и найти его сам я не мог.
— Поэтому ты ждал, когда его найду я. А потом убил.
— Примерно так. Я знал, что ты начнешь с велосипедов, поэтому арендовал то помещение на пару дней, а ты даже не проверил владельца. Невнимательность и невезение — вот, что мешало тебе все это время.
— Последнее время мне действительно казалось, что мне не везет. Что обстоятельства складываются неудачно. Метро — это тоже ты?
— Ты сказал, что я мудак, но уж точно не единственный в Токио. Это случайность, еще один кусок твоей бесконечной черной полосы.
Миюки замахнулся, чтобы ударить, но Курамочи успел увернуться, нырнул под занесенную руку. Наугад выбросил кулак, зацепил костяшками дужку очков Миюки. Те слетели на кафельный пол, по стеклам пошли трещины. Курамочи вытащил коммуникатор, нажал на кнопку, и из отсека выскользнул крохотный чип.
Миюки вывернулся, ударил Курамочи в колено — резкая боль заставила зажмуриться. Но Курамочи успел. Он со всей силы вдавил каблук ботинка в чип. Тот хрустнул.
Следующий удар пришелся в челюсть. Курамочи почувствовал, как стукнулись друг о друга зубы и закровил прикушенный язык. Основанием ладони Миюки врезал ему под дых, и в легких тут же закончился воздух, будто внутри лопнул огромный воздушный шар.
Из-под пиджака на пол со звоном выпал пистолет.
На этот раз времени Курамочи уже не хватило. Миюки зацепил пистолет ногой, оттолкнул в сторону двери, а Курамочи, потеряв равновесие, упал на холодную плитку.
— Я стреляю не очень хорошо, — признался Миюки. — И плохо вижу без очков. Не знаю, с какого раза у меня получится.
Свой коммуникатор Курамочи все еще сжимал в руке, и это было его последним намеком на шанс. Он пытался, не глядя на экран, вызвать хоть кого-нибудь, кого угодно, пусть даже это будет Маэзоно, который будет спрашивать за это спасение следующие десять лет. Одно нажатие — список контактов, в нем выбрать группу «работа»…
— Саттон, кстати, решила уехать в Ирландию. Не знаю, почему именно туда, но говорит, что там здорово. И замуж собирается, но тебе это уже не интересно.
Курамочи осторожно вдохнул и закашлялся, боль в области ребер не отступала.
— Сначала снять с предохранителя, так? У меня никогда не получалось сделать все правильно, но сегодня должно повезти. И, кстати, было классно. Я обо всем, что не касается Инабы, и мне даже жаль, что все заканчивается вот так.
— Много ты говоришь… — Курамочи попытался подняться. — Тянешь время?
За окном послышался звук резкого торможения, скрип резины об асфальт. Миюки напрягся.
— В Ирландии удачу приносит четырехлистный клевер. Попробуй, может, и на тебе сработает.
Боль, казалось, длилась всего несколько долей секунды и была не сильнее, чем от простого ожога. Но потом все оборвалось, словно кто-то разом вырубил все выключатели, и наступила темнота.
Продолжение — в комментариях
@темы: категория: слэш, рейтинг: G-PG-13, канон: Daiya no A, РБ-2017
-
-
20.04.2017 в 18:14-
-
21.04.2017 в 14:25Теперь автору. Миди по ОТП - это прекрасно!
Но. Главные персонажи нераскрыты совершенно, про второстепенных и говорить нечего. Да, про логические провалы было предупреждение, но как все эти люди до своих лет дожили, на 70% полагаясь только на удачу? Казалось бы, якудза, или мафия, или кто они там - таких работничков, как Курамочи, боссы сами отстреливать должны, а кадры типа подставной должницы выпиливаются без посторонней помощи. А Миюки под каждого ложится, чтобы втереться в доверие? И всегда так неаккуратно за собой прибирает? Потому что особых чувств между ними нет, у одного в штанах засвербило, а другому нужна была инфа, это всё, что можно вынести из текста. Последняя сцена с Миюки и Курамочи, где они своим диалогом замазывают сюжетные дыры повествования - без комментариев.
Автор, я люблю ваши работы, но эта больше похожа на черновик с плохо проработанными персонажами(
-
-
21.04.2017 в 22:32читать дальше