Название: С первой на третью
Автор: angryKlear**
Иллюстратор: Jackie.
Бета: Hiriden
Канон: Daiya no A
Категория: слэш
Персонажи/Пейринг: Санада Шунпей/Тодороки Райчи, Тодороки Райзо, Якуши, ОМП, ОЖП в количестве, спойлеродносторонний ОЖП/Тодороки Райзо
Рейтинг: R
Жанр: романс
Размер: 18837 слов
Предупреждения/примечания: эйдж-свап, AU в каноне, юст
Всем героям, вовлеченным в рейтинговые сцены, есть 18
Вдохновлено фильмом "Мулен Руж!" и прочими мюзиклами
Номер, который ставили на фестивале, вот по этому эпизоду
Скачать: АО3, видео-иллюстрация
Саммари: Санада носит зеленые тенниски, часто прогуливает тренировки, тратит все карманные деньги на автоматы, задает неудобные вопросы и много улыбается. Райчи пока не знает всего этого, он встречается с ним взглядом на построении и безосновательно чувствует себя проигравшим.
— Санада Шунпей, питчер.
Райчи привстал на цыпочки и выглянул из-за Мишшимы. Первогодка, выше отца почти на голову, улыбался, закрывшись ладонью от солнца. Мишшима расправил плечи, его тяжелое сопение сотрясало воздух.
Аки пихнул его локтем.
— Хватит скалиться на каждого питчера.
— Никто ни на кого не скалится.
— Переживаете, что красавчик заберет ваш номер один? — встрял Томобе.
Мишшима переступил с ноги на ногу, как боец сумо на ринге.
— Переживаю, что ты поселишься на скамейке запасных.
Хирахата зашипел, жестами приказывая закрыть рты на замок.
Райчи снова посмотрел на Санаду-питчера, а тот посмотрел на него. Под ребрами дернуло предвкушением.
Не стоило ожидать от неизвестного первогодки из государственный школы уровня Нарумии или Амахисы, но вдруг и он сможет удивить. Вдруг у него в арсенале причудливая подача, как у Савамуры, или что-нибудь редкое, вроде наккла Нагао... Нет ничего лучше, чем новые подачи, которые можно отбить.
Отец разделил новичков на группы, а Райчи отправил воевать с новой машиной для подач. С поля то и дело доносилось громкое:
— Пока летит твой фастбол, закончится правление Акихито.
— Ты хочешь поймать в перчатку или в лоб?
— Хорош, парень, как там тебя.
— Ну вот, замечтался и стал нехорош.
В какой-то момент за спиной повисла тишина, и Райчи обернулся, уклонившись от очередного мяча. На горке стоял Санада, в доме на заднице сидел кэтчер-первогодка, а мяч катился, пока не утонул в луже.
— Это что сейчас было?
— Кат-фастбол, наверное, — Санада повернул бейсболку козырьком в бок.
Отец присвистнул и позвал зазевавшегося на лавке Аки.
— Повторить сможешь?
— Не знаю.
Санада поймал мяч, дождался, пока Аки натянет перчатку, а отец займет место судьи. Его лицо смешно скорчилось во время замаха, нога жестко ступила на землю. И да, это определенно был каттер во внутренний угол страйк-зоны. Санада будто сам не понял, что сделал, замер, таращась на перчатку Аки. Отец показал большой палец и крикнул:
— Райчи, иди на биту. Хочу проверить, не попадет ли он по беттеру.
Подача Санады оказалась слабой, но необычной. Райчи отбил с третьей попытки. Санада скривил губы и в следующий раз бросил еще слабее. И еще. Райчи внутренне возмутился, разве это не работало наоборот? Тебя отбивают — ты хочешь поквитаться и стараешься больше. Санада старался меньше, и мячи один за другим скрывались в кустах. Райчи понял, что потерял интерес. Он погас, не успев как следует разгореться. Мысли вернулись к новым машинам для подач — ненастроенные, они выдавали что-то с чем-то.
Отец выгнулся в пояснице и стянул шлем.
— Спасибо, все ясно.
Санада открыл рот и вздернул брови.
— Как это, «ясно»?
— Ясно, что тебе надо учиться играть.
Все на поле оставили свои дела и пялились в их сторону. Санада покрутил головой и усмехнулся. На его месте Райчи бы мечтал провалиться к центру земли.
— Разве мы вступаем в клуб не для того, чтобы вы нас учили?
Отец сунул руки в карманы, изображая максимум безразличия.
— Научить тебя лучше подавать, отбивать — пожалуйста. Но научиться хотеть играть должен ты сам. Или не должен.
Санада пнул песок под ногами, грязное облако взмыло в воздух. Сейчас он уйдет, жаль, не жаль, никакой разницы. Райчи стиснул биту между ног и начал стягивать перчатку, когда с горки раздалось негромкое:
— Еще одну подачу.
Отец уже забыл про них, увлекшись стойкой первогодок.
Райчи опустил взгляд на Аки, тот равнодушно пожал плечами.
В этот раз все было по-другому, даже выражение лица Санады изменилось. Райчи нутром чувствовал чужую эмоцию, пущенную в разогретый воздух вместе с мячом. Райчи она нравилась. Он дождался, ударил и отправил мяч в кусты к его братьям. Но это была действительно хорошая подача. Из тех, которые хочется, так хочется отбить. Санада рассматривал свою ладонь, будто на ней разворачивался целый мир.
— Еще одну! — крикнул Райчи.
Аки одобрительно кивнул.
Когда у Санады получилось выбить Райчи, он заулыбался так, будто только что одержал победу в финальном матче. Вывел Райчи в страйк-аут, лишив последней возможности отыграться. Трибуны кричали: «Санада! Санада!», а Райчи пялился на чужой изгиб губ и проигрывал, не до конца понимая, чему.
— На этом закончим, — сказал Аки, и Райчи вывалился из страны воображения в здесь и сейчас.
Санада задрал футболку и вытер ей лицо. Райчи подошел к дагауту, потряс одну бутылку, вторую, третью. С питчерами им везло больше, чем с менеджерами. Последняя девчонка сбежала месяц назад, и они опять дежурили по очереди.
Сзади послышались шаги, Райчи резко развернулся и чуть не впечатался лицом в Санаду. В нос ударил терпкий запах пота. Вблизи Санада был не таким высоким, но все равно выше Райчи.
— Прости, я искал воду.
Райчи сделал шаг назад.
— Она закончилась, но можно попить из фонтанчика.
— Проводишь? — Санада зачесал челку. — Я еще плохо знаю территорию.
— А, да, я тоже, — Райчи запнулся. Внутри билась паника. Ну вот, а ему казалось, что он научился нормально разговаривать с людьми. Он так хотел стать крутым невозмутимым семпаем в этом году и провалился уже на подлете. — В смысле, не тоже плохо знаю, а тоже хочу пить.
Они двинулись по тропе, вдоль здания с клубными комнатами. Из распахнутых окон доносились голоса. Санада шел сзади, его шиповки шаркали по гальке, и Райчи чудилось, что тот совсем-совсем рядом. Не на шаг, не на полшага, еще ближе, прямо за спиной. Было странно, хотя разум подсказывал, что ничего странного тут нет. В животе щекотно разливалось тепло, предвкушение чего-то, чего, конечно, не случится.
Наклониться, выкрутить кран, попить, отойти — простой алгоритм, нет, задача продвинутого уровня. Райчи чувствовал, что на него смотрят, но сам глаз не поднимал. Вода была ледяной и какой-то невкусной. Он вытер рот тыльной стороной ладони и уступил Санаде. Тот ухватил губами струю, поплескал воды в лицо.
— Хорошо, — он промокнул руку о футболку и протянул. — Меня зовут Санада Шунпей.
Райчи пожал руку. Ладонь Санады оказалась очень мягкой, и Райчи стало стыдно за свою, жесткую и мозолистую.
— Тодороки Райчи.
Они застыли, поглядывая то друг на друга, то на струю воды в фонтане. А потом грянула труба — наверное, труба, Райчи ничего не понимал в духовых инструментах. Санада закрыл уши и поморщился. Звук резал раскаленный воздух, и тот вибрировал, все тело вибрировало вместе с ним.
— Музыкальный кружок, — пояснил Райчи, закручивая кран. — Наши соседи.
— Я не умею играть ни на одном инструменте, — сказал Санада, и они пошли обратно к полю.
— Они бы тебя научили.
— Ну, я вроде как уже вступил к вам.
Райчи задумался, во сколько кружков звали Санаду. Наверное, на церемонии поступления его атаковала добрая половина клубов. Санада создавал впечатление человека, который через пару недель будет со всей школой на «ты».
— Почему ты выбрал бейсбол? — решился спросить он.
— В средней школе, потому что туда пошел мой приятель. А сейчас, — Санада потер переносицу, выдавая неловкость, — потому что это было знакомо по средней школе.
Райчи не ожидал услышать что-то в духе «потому что я жить не могу без бейсбола» и все равно разочаровался ответом.
— Надеюсь, ты не пожалеешь.
— Если что, всегда можно сменить клуб.
Плохой ответ, еще хуже, чем первый, Райчи изобразил улыбку и ускорил шаг. Ощущения от Санады напоминали качели. От «слишком хорошо» до «ужас, как плохо», а некоторое «хорошо» было скорее «плохо». В голове царила путаница, такая беспросветная, что Райчи не знал, за что потянуть, чтобы немного прояснилось.
Пока первогодки из кожи вон лезли, чтобы впечатлить отца, Аки с Томобе и Мишшимой зависли в буллпене. Хирахата возился с новыми машинами для подач, а Райчи отправился бегать вместе с Хаякавой.
— Тебе не кажется, что нас стало слишком много? — спросил Хаякава, догнав его на очередном круге.
Райчи пожал плечами.
— Не знаю.
— Скоро будем как Сейдо. И все съедят друг друга за место в основе.
— Думаешь, будут проблемы?
— Думаешь, нет?! — выпалил Хаякава смахивая со лба пот. — Хотя уверен, Тодороки-сенсей в восторге, как большой любитель замен.
— Второй состав, значит, — пробормотал Райчи себе под нос, вспоминая слова Мишшимы про скамейку запасных. И Санаду, вступившего в клуб, просто потому, что бейсбол знаком ему по средней школе.
Хаякава выдавил смешок:
— Ну, тебе второй состав точно не грозит.
И убежал вперед.
Райчи перешел на шаг, присматриваясь к лицам, но не нашел в них особого напряжения или озабоченности. Санада подавал кэтчеру-первогодке. Тот пропустил очередной мяч, приподнял затвор шлема, боязливо оглянулся на отца и, увидев, что тот увлечен стойкой беттеров, облегченно заулыбался.
— Даже не надейся, что я ничего не заметил, — пропел отец, не поворачивая головы.
Кэтчер-первогодка чертыхнулся и вернул Санаде мяч.
Очередной фастбол влетел в перчатку с отличным звуком. Райчи понял, что стоит на месте и пялится. Санада поймал его взгляд и показал пальцами «викторию». И улыбнулся, конечно же, куда без этого.
До окончания тренировки Райчи смотрел только на машину для подач и изредка на Хирахату, который с видом сапера подкручивал настройки.
***
— Доброе утро, Тодороки-семпай, — раздалось над самым ухом.
— Утра, — Райчи стукнулся локтем о ящики с обувью и крепче сжал в руках сменку.
Вчера вечером он никак не мог уснуть, в голову лезло разное, но что именно — он уже помнил.
— Я тут заметил, никто не зовет тебя по фамилии. Наверное, чтобы не путать с отцом?
— Наверное, — ответил Райчи.
— Тогда Райчи-семпай?
— Зови, как тебе нравится. — Он стянул кроссовки за пятки и влез в сменку. Никто из школы не звал его «семпай».
Санада улыбнулся. Опять. Всегда. Такое ощущение, что если бы он перестал, мир рухнул.
— Ладно. Тогда хорошего дня, Райчи!
Он развернулся и ушел, а Райчи решил, что и так плохо, хоть как — плохо. Называй его Санада «эй, ты», эффект бы не изменился. Проблема крылась в самом Санаде, а вовсе не в том, как он к нему обращался.
Они готовились к вечерней тренировке, когда сверху грянула музыка — что-то эпичное и громкое.. Райчи вздрогнул и от неожиданности выронил из рук пакет с шиповками.
— Это Имперский марш? — спросил Танигучи, запихивая рубашку в кабинку.
— Школьные клубы играют такое? — уточнил Хирахата.
— Точно, марш, — Санада качал головой в такт музыке, явно не спеша переодеваться.
Райчи не знал, что такое Имперский марш, но покивал со всеми за компанию.
— В прошлом году они были тише, — Мишшима встал со скамейки. — Тренькали тихо раз в неделю. Неужели у них большое прибавление? Одолжили бы одну девчонку нам.
Все промолчали, обратив свои взгляды наверх. Райчи не особо страдал от отсутствия менеджеров, даже скорее наоборот. С девчонками ему было неловко. С девчонками и почему-то Санадой. Тот бормотал что-то вроде «ту-ту-ту» и натягивал джерси.
До поля звуки музыки не доносились. Райчи разминался, как обычно торопясь поскорее закончить с этим и перейти к отбиваниям. В голове засела мелодия. Рядом делал растяжку Санада и все еще «тутукал» себе под нос.
— Тебе нравится эта музыка? — выпалил Райчи и быстро пожалел. Санада поднял на него удивленный взгляд, хмыкнул и ответил:
— Кому не нравятся «Звездные войны».
Ну вот, сам вырыл себе могилу, подумал Райчи.
— Конечно, всем, да.
Санада подвинулся ближе, покусал губу.
— Помоги мне с растяжкой, а?
— А?
Райчи показалось, что он тупил добрых полминуты, прежде чем Санада сел перед ним и подал руки. Они уперлись друг в друга ступнями, и Райчи потянул первым.
— Ай-яй, — вскрикнул Санада. — Резко.
— Извини, — от накатившей паники стало нечем дышать.
Санада потянул его обратно, очень бережно, не торопясь. Пальцы их рук приятно переплетались. Райчи зажмурился, чувствуя, как начинают гореть уши. Он не хотел наклоняться назад, это бы значило, что Санада увидит его лицо и, вероятно, не увидит на нем ничего хорошего. Если бы он мог согнуться еще сильнее и зарыться головой в землю, как страус.
— Ты покраснел.
— Потому что, по правде, я не знаю, что такое звездные войны, — сказал он. Хорошее вышло оправдание.
— Я сам не все части смотрел, но неужели даже не слышал о них?
— Может, слышал, но не обратил внимания.
Райчи пялился, пользуясь моментом, пока взгляд Санады не мог его засечь. Волосы на темном затылке вились, на шее проступили бисеринки пота. Райчи раньше не замечал таких мелочей ни у кого и никогда. А сейчас вдруг заметил, будто зрение резко улучшилось и стало не сто процентов, а двести.
— Я думаю, тебе должно понравится, — Санада разогнулся, и Райчи снова встретился глазами с землей. — Джедаи — это прямо про тебя.
Откуда Санаде было известно, что какие-то джедаи были похожи с Райчи, когда Райчи он знал второй день — тот решил не уточнять. Просто согласился, что обязательно посмотрит, и начал считать миллисекунды до конца разминки.
***
Тренировку, выпавшую на майские праздники, отец разрешил пропустить только тем, кто уезжал из города с семьей. Доказательств не требовал, полагался на честное слово, но обещал вычислить обман и серьезно наказать врунишек. Санада не появился, как и добрая половина команды.
Райчи отбивал Томобе и Мишшиму целый час, а когда те вымолили перерыв, обнаружил, что запасенную бутылку воды кто-то спер. Пришлось тащиться до фонтанчика. Якуши пустовала, только тихонько, очень похоже на галлюцинацию, играло пианино из окон музыкального кружка. По команде ползли слухи, что девчонки там очень симпатичные, но чокнутые, раз играют столько же, сколько они сами тренируются.
Напившись из ладоней, он сполоснул лицо и шею, а потом краем глаза заметил теннисный тапочек, торчащий из-за угла пристройки. Райчи мягко ступил по траве и заглянул за угол. Санада дремал, опершись на стену и раскинув свои неприлично длинные ноги. Рот приоткрыт, голова склонилась к плечу, рубашка расстегнута на три верхние пуговицы, а школьный галстук зажат в правой руке. Во рту снова стало сухо, просто пустыня Гоби, а не рот. Рядом валялась спортивная сумка. Выходит, он шел на тренировку и не дошел.
Райчи осторожно перешагнул через чужие ноги и сел рядом на траву. Изощренная самопытка: смотреть, нельзя трогать — прямо как в музее, где экспонаты не прячут за стеклом, но повсюду развешивают запрещающие таблички. Он потерял счет времени, завис, как рыба, пойманная на крючок, и жалко трепыхался в своем сознании, решая, правда ли Санада такой красивый или ему кажется? Будто это сомнение помогло бы уйти от неизбежного. Будто бы он посмотрел ближе, решил, что нет, и его бы разом отпустило.
Санада приоткрыл один глаз, вздрогнул и уставился на него.
— Райчи, — голос со сна звучал хрипло.
Райчи почувствовал, как припекло шею. Он чуть не выпалил: «Я тебя поймал, ты прогуливаешь!», но вовремя опомнился.
— Привет.
— Привет, — Санада зевнул, прикрывшись рукой, а потом переместил ладонь на глаза. — Не надо так на меня смотреть.
— Тренировка уже идет.
— Я знаю, — он потер пальцами висок.
— Ты еще можешь присоединиться.
Райчи вскочил на ноги и отряхнул брюки. Ему было немного обидно за тренировку, команду, бейсбол. Санада так быстро сошелся со всеми, стал их частью, но как будто не воспринимал это всерьез. Человек со всеми — человек ни с кем. Он бы мог упрекнуть Санаду за прогул, поступить очень взросло и очень глупо.
— Не сегодня, — ответил Санада, водружая галстук на место. — Не смогу посмотреть в глаза тренеру Тодороки.
— Отец просто пошутит что-нибудь, он поймёт.
Санада усмехнулся, поглаживая пальцами галстук.
— Вот именно. Не смогу, потому что он все поймет.
***
На следующей после праздников тренировке Санада так красиво врал про поездку на источники с семьей, что Райчи не мог не восхититься. Даже сказал заинтересовавшемуся Хирахате название отеля и поведал, чем кормили на завтрак.
— Хоть бы открытку привез, — вздохнул отец. — Иди беги двадцать километров.
— Сколько? — лицо Санады резко помрачнело.
— Ну, по пять за две прогулянные тренировки и десять за сегодняшнюю.
Отец ухмылялся, покручивая ручку между пальцев. Санада держал лицо, но его шея покрывалась красными пятнами.
— Тренер, вы пугающий человек, — пробормотал он и убежал.
— Так он соврал? — Хирахата всплеснул руками. — Но как вы поняли?
— У меня сеть шпионов по всей Японии, Хирахата. И если не хочешь, чтобы я выболтал какой-нибудь твой секрет, хватит пинать балду.
Хирахата ретировался. Райчи взглянул на отца, тот выглядел то ли задумчивым, то ли расстроенным, и все крутил пальцами ручку. Подмывало спросить, а откуда, правда? Но его окликнул Хаякава.
Санада уже не бежал, полз вдоль забора, когда тренировка закончилась.
— Сколько? — уточнил отец, закрывая на ключ кладовку с инвентарем.
— Семнадцать.
— Ясно, — протянул он и выключил прожектора на поле.
До душа они шли вдвоем. В темноте чувства обострились. Райчи слышал рваное дыхание Санады, то, как болезненно он сглатывает слюну, даже торопливый стук чужого сердца, казалось, доносился до ушей, проникал в голову и бился там загнанной птицей. Их плечи соприкоснулись, и Райчи выдавил:
— Извини.
Санада вдруг затормозил и потянул его за рукав футболки. Земля закачалась под ногами, Райчи споткнулся, но устоял. Медленно поднял взгляд на Санаду.
— Ты не подумай только, — выпалил Санада. Время тянулось, будто кто-то дул из жвачки гигантский пузырь. — Я не злюсь на твоего отца. И не считаю, что это ты сдал меня.
Чпок. Ну, конечно, Райчи не выдержал и рассмеялся. Совершенно дурацкий вышел момент. Санада отпустил ткань и спрятал руки в карманы. Райчи одернул футболку.
— Я и не думал. И не рассказывал.
Санада слабо улыбнулся. Наверное, решил Райчи, он злился на себя. Райчи часто не договаривал, но никогда не врал — катастрофически не умел. Если бы ему пришлось, а его поймали, наверняка в первую очередь он ругал бы себя.
— Спасибо, Райчи.
— Да, не за что.
***
В пятницу утром Санада пришел на тренировку одним из первых и попросился добежать три километра, которые должен. Все удивились, кроме отца. Его проницательность порой пугала. Отец не производил впечатления чуткого человека, но все равно каждый раз видел их насквозь.
До турнира Канто оставалось два дня. Их первая игра была против Угумори. Мишшима, с тех пор как прошла жеребьевка, говорил только об Умемии, почему-то называя его исключительно «Уме-чан». Аки кивал и улыбался с видом человека, которого это все достало. Первогодки оказались предоставлены самим себе и теперь слонялись по полю, как зомби из ходячих мертвецов, не зная, куда себя приткнуть.
— Наполнили бы бутылки, собрали мячи, навели порядок в кладовке, — раздавал задания Хирахата, но заслышав его, все сразу хватались за биты и начинали остервенело махать.
Отец делал вид, что спит, но наверняка разрабатывал в голове миллион стратегий. Накануне игр он с трудом засыпал даже ночью. Райчи сегодня трижды будил звон посуды с кухни и закипающий чайник.
Сам он, как обычно перед играми, выгорал ожиданием. Машины для подач, над которыми Хирахата постарался, уже не приносили прежнего удовольствия. Мыслями он был на раскаленном поле, перед сильным соперником, в мире, где все крутилось вокруг одного маленького мяча.
Только изредко внимание отвлекалось на Санаду, тот закончил с бегом и теперь подавал первогодке Ариме. Райчи явно не унаследовал проницательность отца, он не думал, что Санада придет, принял последний разговор за прощание. И ошибся. Оказалось, это было еще одно «здравствуй».
Подачи Санады заявляли о себе звучными хлопками в перчатку. Внутренний радар Райчи реагировал на них безоговорочным «хочу отбить». Если Санада продолжит в том же духе, они вместе сыграют летом. Вместе. Сыграть с Санадой — да, он бы хотел этого.
— Вы покраснели, семпай, — Томобе с равнодушным видом протянул ему свою личную бутылку воды. Обычно он ей не делился, за что Танигучи дразнил его недотрогой.
Райчи замахал руками.
— Я в порядке!
— Вы нет, но это не мое дело, — Томобе пожал плечами и выпил сам.
После тренировки они снова сели за просмотр матчей под сопровождение музыкального кружка. Отец якобы ходил с ними договориться, но то ли не старался, то ли их руководитель оказалась вреднее отца. Хорошо, когда играли что-нибудь на пианино или струнных, но когда заряжали Имперский марш — приходилось его перекрикивать.
Хирахата сегодня расстарался и раздал всем красивую цветную инфографику по игрокам Угумори.
— Хирахата, я вот даже не знаю, повезет твоей будущей жене или наоборот, — сказал отец, рассматривая листок.
— Это лучше, чем твои каракули, папаша, — вступился Райчи. Инфографика вышла что надо.
— Здорово, Хирахата, — Аки хлопнул его по плечу.
— Приучаешь нас к хорошей жизни. Теперь и на другие команды такие надо.
Хирахата наградил отца многозначительным взглядом. Получилось немое «пожалуйста» на невысказанное «спасибо».
Первогодкам позволили уйти, но ни один из них не встал со своего места. Санада сидел рядом с Райчи и ерзал на стуле, постоянно задевая его коленом или локтем. Он согнулся и потер икру. Райчи ухватил этот жест и заволновался. Санада вел себя странно. Обычно от него веяло расслабленностью, но сейчас он крутился, будто на стул высыпали кнопок.
Он решил не спрашивать, в порядке ли тот. Санада бы, конечно, ответил, что в полном. Или как-нибудь отшутился. Наверное, ему просто забило мышцы после двух дней бега. У Райчи такое бывало: ощущение, когда ноги и руки не болят или ноют, а когда их сводит — самое мерзкое на свете.
Во время обсуждения стратегии под кодовым названием «охота на пеликанов» — это Хаякава придумал — Санада встал и попросился уйти.
— Я же сказал, что первогодки свободны, — отец был недоволен, что его перебили.
— Извините, тренер, удачи вам на матче, — он коротко поклонился и направился к дверям.
— Санада, — Арима подскочил, роняя стул. — Как насчет того, чтобы послезавтра поехать на матч вместе. Позаботимся о семпаях лучше любых менеджеров!
— И приготовите лимоны в сахаре! — обрадовался Мишшима.
Томобе покачал головой:
— Наглость — второе счастье.
Санада стоял в дверях, растерянно шаря взглядом по комнате.
— Застали врасплох, — ухмыльнулся он. — Ладно, хорошо, давайте сделаем это.
Он быстро чиркнул на листке свой номер телефона и попросил Райчи передать Ариме, который сидел в другом углу комнаты. Отец сказал, что это можно будет сделать после собрания, и выпроводил Санаду за дверь. Райчи положил листок на колени, достал из кармана мобильный и вбил номер в список контактов. Оглянулся, не заметил ли кто, будто делал что-то постыдное.
***
Санада не планировал идти смотреть игры и тем более выполнять работу менеджеров, которые, судя по сплетням, бежали из бейсбольного клуба быстрее, чем Усейн Болт на Олимпиаде. Ему просто было неловко перед всем клубом отказаться от предложения Аримы.
Дома никого не было: отец на работе, мать с сестрой ушли в магазин. Будильник радовался новому дню и пел уже двадцать минут, пытаясь заразить своей бодростью Санаду. Но подушка и одеяло давали ему бой.
Надо идти, решил он и резко поднялся, чтобы не передумать. Это было плохой идеей. Ноги сходили с ума с последней тренировки, и он едва устоял. Ночью Санада смог уснуть, только обмотав их мокрым полотенцем. Если бы он тренировался тщательнее, наверное, не испытывал таких проблем. Ага, и стал бы таким же чокнутым бейсбольным фанатиком, как семпаи.
Позвонили с незнакомого номера — конечно, это был Арима. Санада дослушал рингтон до припева и поднял трубку.
— Ну что, через час в клубной комнате? Я сделал лимоны в сахаре и почти уверен, что их можно съесть и не отравиться.
Санада посмотрел в окно. Погода была скверная. Тучи лежали над городом старым застиранным до серости одеялом. Ноги дрожали, настроение и желание идти куда-либо улетучивались со скоростью света. Идея пришла быстро, Арима сам подсказал — его вина.
— Прости, я не смогу. Кажется, отравился. Рвет со вчерашнего вечера.
— О, — на том конце провода повисла пауза. — Ого. Ну тогда поправляйся. Я передам всем пожелание удачи от тебя, да?
— Удача им не понадобится, пожелай просто победы.
— Хорошо. Поправляйся, Санада!
— Спасибо, мне просто надо отлежаться денек.
Он положил трубку и выключил будильник. Если бы тот был человеком, давно собрал вещи и свалил от Санады, бросив на стол прощальную записку «ты никогда меня не ценил».
Мутило. Будто высказанная ложь становилась правдой. Он мог переживать и мучаться угрызениями совести, если бы от него что-то зависело. Но от него не зависело ничего. Половина даже не заметит отсутствия одного из первогодок. Да и вряд ли придут абсолютно все, кроме Санады. Якуши выиграют или проиграют без его помощи.
Он пролежал в постели до обеда и даже отказался от еды, проваливаясь в свое вранье глубже. Ноги еще ныли, но уже не так сильно. Он сделал небольшую растяжку за просмотром сериала, а к вечеру выбрался погулять. На душе было погано, хотя он и убеждал себя, что для страданий нет повода.
Интересно, как они сыграли...
— Тебе же было плохо? — спросила мама, поймав его в прихожей.
Он надел кроссовки и взял с крючка ветровку. Высыпал в карман горсть монет.
— Свежий воздух лечит, мам.
Мама махнула на него рукой и вернулась на кухню. Ей определенно не хватало строгости. Одно время Санада обижался на маму за равнодушие, но потом понял, что это было вовсе не оно. Просто мама доверяла ему его собственную жизнь. Возможно, зря. Санада бы не доверил себе ничего.
Автобус подошел к остановке полный, и он решил пройтись пешком. Карман оттягивали монеты, вытащенные из банки «на велик».
Как обычно в выходные дни на улицах толкались люди. Санада шагал, всматриваясь в лица. И вздрагивал каждый раз, когда ему казалось, что идет кто-то знакомый. Кто-то из команды. Навязчивая идея написать Ариме и спросить итог матча никак не желала уматывать прочь из головы.
В здание кинотеатра он вбежал с началом дождя. За дверью встала водяная стена, в которой тонули огни города.
— Как это, нет мест? — уточнил он у злого, как погода на улице, кассира.
Та посмотрела на него и ткнула в экран, где все кресла горели красным.
— Это значит — нет мест. Можете выбрать другой фильм или дождаться следующего сеанса.
— Эй, хватит задерживать очередь!
Санада обернулся, за ним толкалась толпа парней в гакуранах. Один лопнул жвачку и грозно хрустнул костяшками. Санада улыбнулся и потер затылок.
— Ох, простите.
Он взял со стойки стопку буклетов с фильмами и демонстративно принялся изучать их.
Парни за спиной грозно дышали.
— Простите, извините, подвиньтесь, осторожно, ого, вы прямо как в дораме, извините.
Девчонка в цыплячьем дождевике распихала очередь локтями, подвинула Санаду и сунула в окошко деньги.
— Один билет на Ла-ла-ленд.
Кассир отсчитала сдачу.
— Хороший фильм? — спросил Санада, постукивая пальцами по стойке. Такому нахальству трудно было возражать.
— А, да, я смотрю третий раз, — она схватила билеты, сдачу, и убежала по направлению к залу, то и дело поскальзываясь на мокром полу.
— На ла-ла... На тот же фильм, пожалуйста.
Кассир на автомате пожелала ему приятного просмотра.
Фильм уже начался — вот почему девчонка так спешила. Зал был почти полный, Санада занял свое место в углу и достал из пакета купленные по дороге эклеры. В темноту ввалились парни в гакуранах, видимо, как и Санада, не попавшие на боевик.
Когда посреди разговора актеры начали петь и танцевать, Санада попытался разозлиться на девчонку, но решил, что он сам дурак. Стоило как минимум уточнить жанр, прежде чем покупать билет, а не слушать сомнительных личностей в желтых дождевиках. Он оглядел зал, никто не вставал и не спасался бегством. Даже парни в гакуранах молчаливо сливались с креслами в первых рядах. Должно быть, за грозным внешним видом скрывалась тонкая душевная организация и любовь к искусству. Или им, как и Санаде, просто было жалко потраченных денег. Он устроился поудобнее, вытянул ноги, насколько это было возможно в узком проходе, и откусил сразу половину шоколадного эклера.
В какой-то момент Санада так залип, что крем потек по пальцам. Он зашуршал в поисках салфеток и заработал гневное шипение со всех сторон. Ладно, стоило признать, девчонка была права. Санада не пошел бы на это в кино три раза, но, может, когда-нибудь посмотрел снова, чтобы понять то, чего сейчас не понял. От мелодий, лившихся из колонок, по рукам ползли мурашки. История была, конечно, о любви и совсем не о ней. Санада два часа наблюдал за людьми, которые шли к своей мечте, и чувствовал себя каким-то неправильным.
Похожее ощущение одолевало его на тренировках, рядом с командой. Когда он вписывал свое имя в листок бейсбольного клуба, то не знал, что в этой школе все будет так серьезно. Они мечтали попасть на Кошиен, надо же, собирались на Кошиен! У Санады не было своей такой же большой мечты, а позаимствовать чужую казалось не лучшей идеей. Вдруг не справится?
Зал он покинул одним из последних, немного опасаясь нарваться на ту самую компанию. Дождь закончился, оставив после себя неглубокие лужи и запах озона в воздухе. Он притормозил возле комбини, сунул в автомат деньги и ткнул на чай с молоком. Машина зажужжала, демонстрируя максимум усилий. Из дверей кто-то вышел, прямо рядом с Санадой возникла пара черных кроссовок. Бутылка чая с грохотом свалилась в поддон. Санада достал ее и поднял взгляд. В груди кольнуло.
Несвоевременные встречи с Райчи становились плохой традицией.
Райчи пялился, приоткрыв рот, и крепко сжимал в руках пакеты с продуктами. Санада мечтал стать невидимым.
— Привет, — выдавил он.
Райчи кивнул. Санада надеялся увидеть на его лице разочарование, которое он по-правде заслужил. Но Райчи выглядел просто уставшим.
— Мы выиграли. Завтра у нас матч против Тейто. Потом либо Ичидайсан, либо Сейдо. Мы думаем, что это будет Сейдо, но, знаешь, сложно угадать. Хочу выйти на Нарумию в финале, хочу сыграть против него хоть раз.
Райчи протараторил это на одном дыхании, его щеки алели, возбужденный взгляд шарил по асфальту и стеклам магазина.
— Я... — начал Санада и запнулся.
— Ты сказал, что заболел. Как ты себя чувствуешь?
— Я не заболел, — врать Райчи не хотелось.
— А, — тот сжал губы и потух. — Ясно.
Все-то всем с Санадой было ясно.
— Прости, — он выдохнул и протянул Райчи бутылку с чаем. Тот молча принял ее, сжал добела пальцы под горлышком.
— Иногда твои подачи очень хочется отбить, — невпопад ответил Райчи. — Мне нужно домой, пока!
Он кивнул головой и быстро пошел через парковку.
Санада понял, что Райчи имел в виду.
***
Арима встретил его у раздевалки. Все уже было готово, Санада явился вовремя, но другие пришли раньше и сделали работу за него.
— А где те самые лимоны? — поинтересовался он, загружая сумки в багажное отделение.
— Я себя переоценил. Вчера над ними смеялись до конца матча.
Райчи с Мишимой о чем-то возбужденно спорили. Санада хотел подойти поздороваться, но не решился. Забрался в автобус и устроился на самом последнем ряду у окна. Волнение плескалось в животе, будто это ему предстояло играть. Выходить на поле, подавать, отбивать, бороться за базы соперников, как за города. Бейсбол, как и любой командный спорт, напоминал ему войну.
Первое время Санада с трудом понимал, что происходит. Он что-то говорил, что-то делал, много улыбался, шутил, чтобы сбросить напряжение, одолевавшее всех, но все равно ощущал себя чужаком в чужой стране.
Когда начался первый иннинг и они с другими первогодками растянули на трибунах бумажный ватман с «Якуши — вперед!», Арима сказал:
— Ты потрясающий, Санада.
— Чего? — Санада оторвал взгляд от поля, где настраивался питчер соперников, и уставился на Ариму.
— Твоя легкость заразительна. Я не знаю, как правильно выразить, — он улыбнулся и поднял плакат выше. — Вчера мы толкали такие речи в поддержку, но от них становилось только хуже.
— О, нет, нет, — рассмеялся Санада. — Не продолжай.
Арима посмотрел на него с подозрением и пожал плечами. Санада не сделал ничего особенного. Он не хотел, чтобы его хвалили ни за что.
Когда Райчи вышел на биту, Санаду накрыло, как волной. На поле стоял другой человек, которого Санада видел впервые. Райчи был пугающим и очень-очень сильным. Санада не завидовал питчеру напротив него. Даже на тренировках Райчи источал зверскую ауру, от которой подкашивались колени. Сейчас — на настоящем матче — эта аура разбухала до размеров стадиона и била по каждому присутствующему.
Санада наблюдал за Райчи, не дыша, и думал: смогу ли я встать в один ряд с ним хоть когда-нибудь.
***
Утром воскресенья Санада переворачивался с одного бока на другой, сочиняя тысячу оправданий для тренера Тодороки. За время турнира он успел отвыкнуть от ранних подъемов и тренировок. Якуши вылетели в полуфинале, но быстро переключились мыслями на летний Кошиен. До отборочных было чуть больше месяца.
Сон — предатель — не шел, до тренировки оставался час: хватит, чтобы позавтракать и несколько раз передумать туда идти. Если бы Санаду спросили, хочет ли он всерьез заниматься бейсболом пару недель назад, он бы посмеялся.
Когда он вышел на кухню, мама кормила Наоми, и перетертое цукини красовалось по всей кухне.
— Ты рано, — сказала она и, пользуясь случаем, пока Наоми машет Санаде ручками, сунула ей ложку в рот.
— У меня тренировка, — Санада достал бобовую пасту и принялся за бутерброды.
— И с каких пор ты стал спортсменом? — очередная ложка оказалась на полу. Мама взмахнула руками и мстительно переключила мультики на сериал.
— Я давно увлекался бейсболом.
— Да, — мама выхватила первый готовый бутерброд и откусила сразу половину. — Помню, как в том году ты попросил денег на снаряжение, которого мы так и не увидели.
— Я просадил все в пачинко.
— Я знаю. Поэтому и удивляюсь тому, что утром в воскресенье ты собрался на тренировку.
— Я, кажется, правда, увлекся.
Брови мамы поползли вверх, она одарила Санаду неверующим взглядом и снова уставилась в телевизор. Санада сунул кусок хлеба Наоми, та разломила его пополам и развернула хлебную баталию.
Санада прожевал бутерброды и вовремя вышел из дома.
По воскресеньям Якуши пустовала, только самые ярые клубные фанатики собирались в своих комнатах. Клуб манги, музыкальный и спортсмены — неудачники без личной жизни. Санаде хотелось ткнуть в себя пальцем и рассмеяться, что он почти стал одним из них. Почти?
Он дернул дверь раздевалки и чуть не врезался в стоящего на пороге Райчи.
— Утра!
— Доброе, — откликнулся тот, быстро обогнул его и затопал по лестнице.
— Он меня избегает? — спросил Санада у Мишимы.
Мишима затянул шнурки на шиповках и поднял взгляд.
— Просто у него очередной приступ социальной неактивности.
— С чего бы вдруг, — пробормотал Санада.
На поле он вышел последним и обнаружил, что все ждут его.
— Я думал, ты заблудился по дороге от раздевалки, — сказал тренер.
Санада виновато пожал плечами и встал в строй.
— Отлично, — тренер скрестил руки на груди. — Хирахата и тот, кто заставил нас всех ждать, подойдите ко мне.
Мишима рядом с Санадой напрягся, излучая возмущение.
— И почему, интересно, Санада, — шепнул он Акибе.
Тот закатил глаза.
Когда они подошли, Райзо достал из кармана монетку.
— Орел?
— Я! — выпалил Хирахата.
По строю прокатился смех. Райзо тоже хмыкнул и подкинул, поймал, убрал ладонь и продемонстрировал единичку.
— На сегодня вы капитаны двух команд. Санада выбирает себе игрока первым.
— Райчи.
Райчи вздрогнул и отчаянно нахмурился. Приблизился к Санаде и встал по правую руку от него, избегая зрительного контакта.
Под ложечкой сосало от предвкушения совместной игры.
Хирахата со сложным лицом оглядел строй.
— Мишима.
— Акиба.
— Да ладно, серьезно? Тогда Томобе.
— Хаякава.
В каждую команду набралось по пятнадцать человек. На отборочные выйдут двадцать, на поле место девятерым. Санада посчитал это, и внутри кольнула тоска и беспокойство. Некоторые из них смогут посмотреть на игру только с трибун. Где окажется он? Где он хочет оказаться?
Тренер устроился на скамейке, всем видом демонстрируя политику невмешательства. Санада замер, все смотрели на него, все ждали чего-то, а он — идиот — понятия не имел, что делать. На помощь пришел Акиба, его тяжелая ладонь опустилась на плечо, и напряжение враз покинуло тело.
— Танигучи пойдет на подачу первым, Санада, сменишь его по ситуации. Я в доме. Райчи — третья база, Масуда — вторая. Хаякава — шорт-стоп, — он быстро распределил позиции в защите и нападении. Так, будто готовился к этой игре. — У них сначала пойдет Мишима. Первый иннинг пролетим, он сейчас страшно зол. В следующем попробуем вывести раннера на базу до выхода Райчи.
Парни дружно выкрикнули «Погнали!», и Санада сам не понял, как у него получилось крикнуть одновременно со всеми.
Мишима только что молнии не метал в их сторону. В такие моменты Санада даже немного побаивался его. Три страйк-аута подряд, его мощные фастболы разрывали воздух и морально давили на беттеров. Танигучи уступал ему в силе, но Акиба окупал все хитростью, пусть не отточенные, в его арсенале были несколько крученых, и каждый раз мяч летел по новой чудной траектории.
К четвертому иннингу все разогрелись, и биты начали касаться мячей. Хаякава легко украл базу, воспользовавшись тем, что Мишима не обращал внимания ни на кого, кроме Санады. Райчи ждал, Санада поймал его жадный взгляд, его желание наконец выйти и отбить, и так четко осознал, что не простит себя, если не сделает это возможным.
Так вот, каково это, подумал он, глядя, как Мишима готовится к подаче — хотеть играть. Это чувство пронзило все тело, будто лег на иголки или битое стекло. Отбить, пробежать, увидеть, как Райчи выходит на поле и отправляет мяч далеко за забор — все это сейчас было самым важным, необходимым. Как вода, сон, еда — базовая потребность организма. Будто без этого Санада бы умер. Бита в руках казалась легкой, изменилось ощущение времени, весь он принадлежал мячу, движущемуся к дому на огромной скорости. Отбить, отбить, отбить — стучало в голове. Раздался приятный звук удара, Мишима вскрикнул, Фукуда бросился за мячом, но тот пролетел мимо. Санада выкинул биту и рванул к базе. Успел, он успел.
Он повернул голову. Райчи возбужденно улыбался, солнечные лучи рассыпались по блестящему шлему. Санада поднял руки вверх и крикнул:
— Хоум-ран, Райчи, нужен хоум-ран!
Тот рассмеялся, так, что внутри все перевернулось. Парни засвистели и закричали тоже.
— Давай, Райчи!
— Выбей его, Райчи!
— Йоху! Хоум-ран, хоум-ран!
Мяч полетел, чуть зацепился за железную сетку и упал по ту сторону забора.
Они оба, не торопясь, добрались до дома и впервые за сегодня посмотрели друг на друга открыто, глаза в глаза. Акиба похлопал по спине их обоих и сунул в руки бутылку с водой. Санада протянул ее Райчи, хотя во рту разворачивалась пустыня.
В следующем иннинге Мишима, которого явно разозлили еще больше, выбил хоум-ран с полными базами, и команда Хирахаты повела в счете. Акиба отмалчивался, явно снимая с себя все полномочия и напоминая Санаде, что капитан тут он.
— Хорошо, — Санада сбросил с головы полотенце и улыбнулся. — Танигучи, я тебя меняю. У меня хорошее предчувствие по поводу этой игры.
Акиба показал жестом, что Санада может кинуть любую подачу. На бите стоял Куроки, которого Санада про себя кличал мини-Мишимой, и настроен был не менее серьезно, чем макси-Мишима.
Обычный фастбол, в бол, разогреться, почувствовать мяч, потом шуттер. Куроки уже отбивал его много раз, но всегда не с первой попытки. В груди плескался азарт, жуткий фатальный азарт. Санада не испытывал такого, даже когда просаживал в автоматах крупные суммы. Он не понял, вышла ли первая подача хорошей, лицо Акибы оставалось непроницаемым. Все болы, Куроки пробежал до первой базы, а на его место встал Хирахата.
Акиба сразу попросил каттер. Страйк. Бол. Страйк. Бол. Счет в доме два — два. Если Санада сейчас облажается, то вряд ли сможет снова поймать волну. Акиба и так спас его задницу в самом начале, что вряд ли осталось незамеченным тренером. Теперь пришло время Санады постараться.
Хирахата отбил, и на Санаду накатило разочарование к самому себе, но за спиной раздался шум. Он даже обернуться не успел, как Хаякава громко крикнул:
— Аут!
К тому времени, как тренер остановил игру, Санада еле дышал. А еще думал, что хочет сыграть с Райчи вместе снова, не уступить ему, дать ему шанс показать всем, что он может, сыграть с ним и со всеми в настоящем матче.
***
Минула первая неделя июня. До отборочных оставалось около месяца. Количество тренировок превосходило все мыслимые пределы. Еще чуть-чуть, и можно будет не уходить спать домой. Тело пока не привыкло к нагрузкам, и периодически казалось, что оно разваливается, как старый ржавый механизм.
Тренер не спешил оглашать новый состав. А когда кто-нибудь поднимал этот вопрос, менял тему или прятал лицо под козырьком бейсболки, говорил что-нибудь в духе «возьму самых терпеливых». По рассказам Санада понял, что прежде в Якуши проблем с отбором не возникало и такая ситуация для тренера в новинку.
У Санады были шансы попасть в основу. Не зря же его начали ставить в бэттери с Акибой. Он сам чувствовал, что получается лучше: не хорошо, но лучше.
Санада бросил очередную подачу, но Акиба даже не попытался ее поймать. Он ткнул пальцем Санаде за спину, и тот обернулся. У входа на поле стояла целая процессия в юбках и держала несколько подносов с онигири.
Это еще что такое. Фанклуб?
Тренер, до этого дремавший под козырьком дагаута, вышел и помахал девчонкам рукой.
— Заходите. Они боятся вас даже больше, чем вы их.
Девчонки переглянулись и осторожно, будто по тонкому льду, прошли и поставили подносы на лавки.
— Домашние? — удивился тренер.
Девчонка с хаотичным пучком волос на голове сделала шаг вперед. И Санада узнал в ней ту нахалку из кинотеатра в желтом дождевике. Вот же тесный город Токио.
— Мы обдумали ваше предложение, Тодороки-сенсей.
— И это, я так понимаю, ваше «да»?
Он подхватил один онигири и сунул в рот, прожевал с видом критика в роскошном ресторане, и показал большой палец.
Весь клуб замер в ожидании. Тренер выпил предложенной воды и попросил всех построиться. Линейка бейсболистов вытянулась напротив линейки девчонок, выглядело так, будто они сейчас развяжут войну стенка на стенку или устроят клуб свиданий. Санада хмыкнул собственным мыслям. Театральная пауза давно изжила себя. Жгучий интерес даже успел поугаснуть.
— Музыкальный клуб, это бейсбольный клуб, бейсбольный, это музыкальный. С этого дня мы будем работать сообща. Надеюсь, все в восторге.
Девчонка с хаотичным пучком склонилась под идеально прямым углом.
— Меня зовут Сузумеда, я глава клуба, пожалуйста, позаботьтесь о нас.
— Я один не понимаю, что тут происходит? — пробормотал Хаякава.
Санада пожал плечами.
— А, — тренер хрустнул шеей и взялся за еще один онигири. — Сузумеда расскажет лучше меня.
На щеках Сузумеды выступил румянец.
— Наш руководитель ушла в декрет, и Тодороки-сенсей спас нас, вызвавшись стать временным куратором. Но на определенных условиях. Мы будем вашими менеджерами, посменно, а вы поможете нам с выступлением на летнем фестивале.
По строю прокатился мучительный стон. Видимо, даже домашние онигири и женское присутствие на поле не покрывали теоретического морального ущерба за участие в фестивале.
Тренер махнул рукой, что означало «вольно». Все потянулись к онигири, но не спешили их есть, разглядывали, будто пытаясь обнаружить яд или приворотное зелье. Санада нашел взглядом Райчи. Тот жевал два онигири сразу и не просто краснел, но только что не исходил паром.
Санада дернулся в его сторону, но тот суетливо раскланялся и побежал к буллпену. Сузумеда незаметно возникла прямо перед ним и протянула онигири.
— Спасибо за заботу, — сказал Санада. — Надеюсь, сработаемся.
— Вы тоже капитан? — оживилась она.
— Нет, я нет.
Санада поискал в толпе Хирахату и заметил его, выговаривающего о чем-то тренеру. «Ла-ла-ла, тренировки, ла-ла-ла, ответственность, ла-ла-ла, фестиваль не входил в мои планы на двадцать лет вперед», — Санада мог понять его речь без умения читать по губам.
— Тодороки-сенсей потрясающий, он так помог нам.
— Просто потому, что это было ему выгодно.
— И нам выгодно, у нас дефицит мальчиков в этом году, — Сузумеда сделала такое лицо, будто только что выдала Санаде политическую тайну.
— А у нас девчонок, — встрял Мишима. — Во все года.
Сузумеда окинула его взглядом и сильнее выпрямила спину.
— Я слышала, что быть менеджером в бейсбольном клубе все равно, что гореть в адовом котле.
— Брехня, — Мишима сдвинул брови к переносице и вид приобрел самый устрашающий. — Мы не кусаемся и не пристаем.
— Думаю, имелась ввиду сложная работа, — Сузумеда рассмеялась.
— Но какая возможность приобщиться к великому виду спорта!
— А у вас приобщиться к искусству.
Санада был уверен, что процентов девяносто уплетающих сейчас онигири надеялись обойтись малой кровью и пролететь мимо фестиваля, несмотря на неписаный договор. Санада принадлежал к их числу. Его совсем не прельщала идея играть на треугольнике, петь, танцевать или, о боги, делать все одновременно.
— Уже есть планы на выступление? — поинтересовался он.
Сузумеда закивала.
— До фестиваля еще ого сколько! — подметил Мишима.
— Мы готовимся с весны, это очень ответственно.
На лице Мишимы отразился страх, и Санада хорошо его понимал. От таких людей, как Сузумеда, пышущих энтузиазмом, стоило ожидать только проблем. Похоже, малой кровью тут не отделается никто. Санада сильно сомневался, что музыкальный клуб сделает номер, в котором им нужно будет всего-то красиво постоять с битами в руках.
— И что это будет?
Похоже, Мишима был тем самым человеком в классе, который напоминал учителю о незаданной домашке.
Сузумеда улыбнулась, показывая белые зубы с щербинкой.
— Мюзикл.
***
Через две недели оба клуба набились в комнату с проектором. Предполагалось, что каждый посмотрит фильм дома, но Сузумеда была не дура. Понимала, что многие предпочтут короткое описание в интернете или спросят другого, и выбила им эту комнату на два с половиной часа. Даже тренера затащила, и теперь тот сидел на самом лучшем месте и пил чай из розового термоса с цыплятами.
— Вы будете плакать! — сообщила Сузумеда.
И некоторые парни трагически протянули:
— О, да.
Санада устроился рядом с Райчи в задних рядах. Райчи прижал колени к груди, положил на них подбородок и уставился в экран.
Фильм был ярким, сочным и совсем не скучным. Санада пытался разбирать слова песен, не глядя в субтитры, и по плечам бежали мурашки. Райчи сидел рядом и пялился в экран, восхищенно приоткрыв рот. С самого начала было сказано, что хэппи-энда не будет, но Санада все равно ждал его. Надеялся, что все повернется в последний момент, как обычно бывает. Когда драма достигла пика, Санаде захотелось поставить на паузу и никогда не досматривать этот фильм. Это даже хуже, чем то, в кинотеатре. Там хотя бы никто не умирал.
Он скосил взгляд. Райчи сжимал руками колени так крепко, что белели костяшки. Воздух казался сухим и колючим. Песня повторялась в который раз, и Санада шепотом пропел вместе с героем:
— Такое ощущение, что прежде я не видел неба...
Райчи медленно повернул к нему голову, несколько раз моргнул. Санада чувствовал, как краснеет — хоть бы в полумраке это было незаметно.
Райчи рядом всхлипнул и тут же прикрыл рот ладонью. У Санады самого в горле стоял ком. Мишима с ревом выдохнул. Девчонки зашелестели бумажными платками. Тренер хлебнул из термоса с таким видом, будто опрокинул в себя стопку саке.
Сузумеда погасила экран и включила свет. Ее обычная активность потухла.
— Мы бы хотели взять одну сцену, любую, но нам нужны люди, не занятые на инструментах.
— То есть подождите, — Хирахата как обычно догадался быстрее всех. — Вы будете играть, а мы танцевать и петь?
— Ну да, — ответила Сузумеда таким тоном, будто это было естественно. Огонь жжет, ветер дует, ночью темно, бейсбольный клуб будет петь и танцевать.
— У нас отборочные в июле.
— Я думал, нам просто нужно будет постоять или расклеить листовки.
— И какие из нас танцоры!
— Такие же, как певцы.
— Хватит уже! — гаркнул тренер, поднялся со стула, хрустнул шеей. — Они таскают вам воду, стирают и складывают полотенца, наводят порядок, готовят перекусы, ведут статистику, а от вас надо всего-то станцевать.
В комнате повисла тишина. Сузумеда смотрела на тренера как на божество. Он сделал жест рукой:
— Продолжай.
— Мы можем проголосовать за песню, давайте выберем ее вместе.
Голосование проводили на поле, потому что из видеозала их выгнали, как и обещали, ровно через два с половиной часа.
Тощая девчонка с двумя косичками, кажется, ее звали Фушиги, написала на песке названия песен и ставила возле каждой палочку, когда кто-то голосовал. Вопреки ожиданиям Санады, дуэт главных героев не пользовался популярностью. Парни голосовали за Леди Мармелад, но Сузумеда вовремя напомнила, что танцевать из их клуба практически некому, и в лидеры выбилась Роксен.
— Мы правда поставим это в школе? — спросил Хирахата. — Вот это?
— Это искусство, — заметила Сузумеда. — Куда более провокационно выглядят кафе с горничными, но их почему-то одобряют каждый год.
— А о чем эта песня? — поинтересовался тренер. — Я не вчитывался в субтитры.
— О любви и ревности, Тодороки-сенсей, — Сузумеда стерла подошвой надписи на песке. — Не хотите сыграть Аргентинца?
Все заржали. Сузумеда сдвинула брови.
— Я серьезно. Нужен кто-то мужественный на эту роль.
И тут случилось то, чего явно никто не ожидал.
— Я хочу, — Мишима поднял руку.
Все парни уставились на него с тихим ужасом в глазах.
— А что?! Я, между прочим, ходил на танцы два года в средней школе.
— Скрытые таланты семпаев, — усмехнулся Санада. — Сейчас еще выяснится, что Акиба-сан пел в хоре.
— А я думаю, что из Санады выйдет идеальный Кристиан.
Томобе, чтоб его.
— Я слышал, как он подпевал во время просмотра, — добавил Хаякава.
— И в душе он всегда мурлычет что-то.
А вот от Куроки Санада такой подставы не ожидал.
Сузумеда пялилась на него, хищно сверкая глазами. Боги, сколько же проблем от таких людей, в очередной раз подумал Санада.
Он поискал взглядом Райчи, хотел увидеть его реакцию, но тот сидел рядом с тренером и крутил в руках мяч, кажется, выпав из этой стремной реальности, где они распределяли роли для сцены про мужчину, влюбленного в проститутку.
— Я не умею петь, совсем, — сказал он. — Даже в караоке не набираю больше девяноста баллов.
— Ладно, — Сузумеда всплеснула руками. — Нам всем нужно переспать с этим. Предлагаю продолжить послезавтра сразу после вашей тренировки.
***
Санада совершенно не собирался в этом участвовать. Но, придя из школы, скачал фильм в интернете и сел за просмотр. Им все равно придется петь и танцевать, им всем. И Санаде, потому что он теперь один из всех. «Часть корабля — часть команды».
В какой-то момент в комнату, покачиваясь, вбежала Наоми и залезла к нему на кровать, кроша недоеденное печенье. Следом за ней подтянулась мама и заглянула в экран.
— Мулен Руж? Шунпей, все хорошо?
— Мы должны подготовить номер к фестивалю совместно с музыкальным кружком.
— О, — мама присела на край кровати, качая Наоми на коленях. — Ты знаешь, что ожерелье на Сатин самое дорогое за всю историю Голливуда?
— Правда?
— Ага. Как чудесна жизнь теперь, когда в мире есть ты, — напела мама. Наоми затянула что-то невнятное ей в ответ.
Санада прочистил горло и пропел:
— Надеюсь, ты не возражаешь, я надеюсь, ты не возражаешь, что я выразил словами то, как чудесна жизнь теперь, когда в мире есть ты.
— У тебя ужасно выходит, — мама рассмеялась и встала.
— Спасибо, мам.
— Сначала бейсбол, потом пение, что с тобой делают в этой школе, — она подмигнула и ушла.
Санада схлопнул крышку ноутбука так, будто она в чем-то провинилась перед ним, выключил свет и лег спать.
***
Санада нашел Сузумеду в ее классе. Та сидела за партой, подогнув одну ногу под себя, жевала булку и смотрела что-то на телефоне. На Санаду сразу же обратился десяток любопытных взглядов. Он вежливо поприветствовал всех и подошел к Сузумеде, которая была так увлечена, что не замечала его до последнего. Санада дернул наушник, и та перестала жевать, подняла на него глаза.
— Ой, Санада.
— Ой, я.
Сузумеда шумно сглотнула.
— Извини! Я тут все пересматриваю танго.
— Я как раз по этому поводу.
Сузумеда опять посмотрела на него так, будто он был одним из психов, что на вопрос «верите ли вы в бога» отвечал «да, а что?»
— Ты же не хочешь сказать... — она отложила булку и подскочила на ноги.
Санада отшатнулся.
— Я не умею петь. Я уже говорил, да?
— А я хреново готовлю, но вы же едите мои онигири, — глаза Сузумеды хитро сузились.
— Просто ты послушаешь и отстанешь от меня, хорошо.
— Хорошо!
— Я не хочу делать это перед всем клубом.
— Я освобождаюсь сегодня в пять. И у меня есть велосипед. Он стоит на велосипедной стоянке.
— Просто, чтобы ты убедилась, — уточнил Санада.
Сузумеда улыбнулась:
— Конечно.
И села обратно за парту.
***
— О, нет-нет-нет, — прорычал Мишшима и резко затормозил на углу. Райчи врезался ему в спину.
— Я чуть не убился о тебя, — он потер лоб и попытался его обогнуть, но Мишшима остановил рукой.
— Вот же обнаглевший первогодка, ты глянь!
Райчи глянул.
Посреди велосипедной стоянки стояли Санада и Сузумеда. Райчи просил себя отвести взгляд, но не мог. Улыбающееся лицо Сузумеды, красные уши Санады. Смятая бумажка в его руках.
— Кто кому признается, интересно? — протянул Мишшима. — Ставлю, что он ей. Вот же засранец.
Райчи не слышал, о чем они говорили, только видел, как шевелятся губы Санады, как кивает Сузумеда и теребит школьный галстук-бант.
— Она его отошьет, — голос Мишшимы звучал холоднее льдов Арктики.
Сузумеда согнулась в поклоне, легко тронула Санаду за плечо и широким шагом пошла в сторону школы. Санада глянул на записку у себя в руках, скомкал и выбросил в урну. Присел на поребрик, вытянув ноги в вырвиглазных зеленых теннисках, и достал из кармана мобильный, что-то высматривая на экране.
— Пойдем, — сказал Мишшима, схватив Райчи за локоть. — Не будем мелькать перед ним. Я бы не обрадовался, узнав, что у такой сцены есть свидетели.
— Ты то рычишь на Санаду, то не хочешь ранить его, — Райчи освободил локоть. В животе неприятно зудело.
— Знаешь, Махо из теннисного клуба в том году отшила меня при всей столовой, — Мишшима заскрипел зубами. — Это хуже, чем прийти в школу без штанов.
Райчи помнил тот год, и Махо, сделавшую признание Мишшимы общественным достоянием. Вообразил, что было бы с ним в подобной ситуации, наверное, он сгорел на месте.
Всю дорогу Райчи размышлял о записке, брошенной в урну. Чья она была? Он бы мог вернуться, достать ее, и прочесть, и поставить на себе печать самого большого идиота в Токио.