Точка отсчета, Air Gear, джен, PG; Скотч и Baby Face

[Скотч]

Название: Точка отсчета
Канон: Air Gear
Автор: Скотч
Иллюстратор: Baby Face
Персонажи: Бенкей, Ёшицуне, Спитфайр, Макигами Ине, братья Такеучи, Симка, ОМП, ОЖП
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG
Размер: 17397 слов
Саммари: «Трезубец» – сильнейшая ветка «Генезиса», контролирующая весь Кансай. Однако много лет назад его генералы, известные под именами «Бенкей» и «Ёшицуне», были всего лишь талантливыми новичками.
Ссылка для скачивания: .txt, .doc (без иллюстраций); .pdf, .doc (с иллюстрациями)

0

Когда Ёшицуне еще был жив, над Осакой темнел вечер. Пожар будет хорошо смотреться в новостях — красное пламя, черное небо, силуэты людей, как будто вырезанные из плотной бумаги. Бенкей мельком подумала об этом и сразу же выбросила из головы; она не думала вообще ни о чем, просто поворачивала руль, бросая мотоцикл из стороны в сторону.

Все вокруг было подернуто черным бархатом, из темноты выплывали неестественно яркие фонари и подсвеченные снизу рекламные щиты; Бенкей даже не поднимала на них взгляда, неподвижно уставившись перед собой. Глаза слезились, то ли от ветра, то ли от скорости, с которой мимо проносились разноцветные пятна. Глаза слезились, но Бенкей не плакала.

Боли почему-то не было: она пульсировала где-то вдалеке, тупая, ноющая, настырная, не имеющая ровным счетом никакого значения, — раздробленные кости, наспех перевязанная рана, чистый срез. Управлять мотоциклом теперь было неудобно, и Бенкей сжимала пальцы все крепче, как будто это могло помочь.

Она так привыкла и к шороху шин, и к рокоту мотора, что вечер казался ей сном, но она знала, что врет себе. Кто-то обернул дорогу в тихое шуршание, копошение, звуки помех. Бенкей ни о чем не думала.

1

Когда Бенкей и Ёшицуне встретились в первый раз — это было, кажется, сотню лет назад, — он еще ничего не знал об АТ, а она не собиралась когда-нибудь становиться "Кансайской Бишамонтен".

Родители Бенкей сорвались с места и переехали из Токио в Киото на второй неделе после начала учебного года, так что Бенкей пришлось переводиться в новую школу; история их встречи с Ёшицуне была самой обычной — он сидел на третьей парте у окна перед единственным в классе незанятым местом. Да и даже если бы он и сидел где-то еще, Бенкей все равно обратила бы на него внимание из-за осветленных волос. Она поддернула на плече вечно сползающую сумку. Спустя всего две перемены Бенкей поняла, что их парты можно было легко называть зоной отчуждения; Ёшицуне сидел, уткнувшись в толстую книжку, а к Бенкей, новенькой, никто не подходил, и она рассматривала школьный двор внизу.

Еще через урок молчание ей надоело, и она заговорила первая:

— Что ты читаешь?

Сначала он посмотрел на нее немного удивленно, но потом ответил:

— "Повесть о Ёшицуне", — и гаденько ухмыльнулся. — Не думаю, что ты знаешь.

Бенкей фыркнула.

— Это о жизни Минамото Ёшицуне. О том, как он сражался с Тайра.

— И о Бенкее, — добавил Ёшицуне.

Бенкей пожала плечами, решив, что больше не собирается общаться с этим чокнутым. Ёшицуне думал так же, так что они развернулись обратно, каждый в свою сторону.

Стояла ранняя весна, и школьный двор заливал солнечный свет. Асфальт был расчерчен темными полосами от чужих АТ, на которые Бенкей смотрела, улыбаясь. Ни наклейки, ни команды, ни даже прозвища у нее, конечно, не было, но она все равно собиралась получить школу себе — тренировочная площадка была нужна ей позарез. АТ она носила в специальном мешке, и сейчас он висел на одном крючке с полупустой школьной сумкой — когда Бенкей случайно задевала его, она чувствовала его приятную тяжесть.

Переезд не значил для Бенкей ничего: пока она могла бежать быстрее и быстрее, она была счастлива.

После уроков учитель задержал ее, и Бенкей выслушала знакомую до последнего слова лекцию о том, как важно адаптироваться в современном обществе, и оценках и старании, которых от нее ожидали. Напоследок ей вручили белый лист.

— Если хочешь вступить в какой-нибудь клуб, то тебе лучше поторопиться и отнести это заявление, — объяснил учитель, и Бенкей кивнула:

— Я подумаю.

Она порвала заявление за ближайшим же углом, а когда подняла глаза, оказалось, что Ёшицуне любопытно рассматривает ее. Он ничуть не смутился и ушел, ничего не сказав.

В Киото Бенкей не знала ничего, кроме дороги до школы, да и ту — только из окон электрички, и, когда она вышла из ворот, она сразу же заблудилась. Вправо и влево уходила совершенно одинаковая ровная дорога, обсаженная низкими кустами. Занятия закончились рано, и улица была пуста, куда Бенкей бы ни посмотрела. Мама просила ее вернуться пораньше, и Бенкей так бы и сделала, если бы знала, куда идти, но, к сожалению, оставалось только ехать наугад. Она села на краешек бордюра и переобулась. Застежки на лодыжках громко щелкнули, одна за другой.

Асфальт ощущался под колесами привычной мягкой тяжестью, Бенкей поправила сумку, закинутую за спину за обе ручки, и сделала широкий первый шаг.

Вечером она долго не могла заснуть: закат торжественно угасал, высвечивая на стенах ее комнаты золотые квадраты, и из открытого окна ей чудился запах солнца, сырости и пыли. После Токио Киото казался маленьким и низким, а его улочки продувались насквозь — и в обоих концах той улицы, по которой такси ехало до их дома, неприступной стеной вставали горы, поросшие лесом и как будто перекликающиеся между собой.

— Нравится? — Спросила мама, и Бенкей что-то согласно буркнула в ответ. О Токио она не жалела, Киото — не радовалась.

На второй день Ёшицуне заговорил с ней сам — повернулся, постучал по парте костяшками пальцев, привлекая внимание спящей Бенкей. Он спросил:

— Ты одна из этих штормрайдеров?

Бенкей кивнула.

— Как ты узнал?

— Я часто гуляю в тех местах, где ты вчера носилась.

Она пожала плечами, показывая, что ей, в общем-то, наплевать.

— А ты?

— Нет, конечно, только время тратить, — рассеянно ответил Ёшицуне.

К концу первой недели — для остального класса она была третьей, а еще они учились вместе уже несколько лет, — Бенкей узнала, что Ёшицуне не любят за то, что он странный и выпендрежник; цвет волос у него натуральный; и еще на тестах он получает лучшие баллы, особенно на истории.

— Я попросила как-то раз помочь мне с подготовкой, — пересказывала блондинка со второй парты, имя которой Бенкей не запомнила, историю, знакомую всем вокруг, — а он только посмеялся и сказал, что все надо было делать вовремя. Ха! Не хотел помогать, так так бы и сказал…

Из этих же источников Бенкей узнала, что школа принадлежит команде "Рейнджеров" из соседней академии. Она подумала, что название дурацкое, хуже некуда, но не она его выбирала — зато разрушать собиралась она.

Бенкей играла только на эмблемы; ей нравилось смотреть на лица противников, когда они понимали, что целая команда не может выиграть у одной девчонки. Сейчас, впрочем, куда важнее эмблемы и мифической гордости стояла территория, которую Бенкей хотела заполучить. Планы пришлось отложить еще ненадолго, потому что "Рейнджеры" днем тренировались где-то в другом месте, в школе было столько народу, что оставить записку с вызовом попросту не получилось бы, а мама переживала из-за перевода и ждала Бенкей к ужину.

В понедельник она сидела на своем месте у окна и рассматривала черные следы внизу. Кто-то кружился там — Бенкей знала это движение, но асфальт после него должен был оставаться идеально чистым — ведущие колеса не соприкасались с его поверхностью, разворот выполнялся на пятках. Она решила, что ее будущие соперники не представляют из себя ничего особенного, если не могут объяснить новичку даже этого. Ёшицуне обернулся к ней, как будто прочитав ее мысли:

— Говорят, они сильные.

— Кто? — Переспросила она, сначала даже не поняв.

— Эта команда, "Рейнджеры". Ты собралась к ним вступать, что ли?

— Еще чего. Я раздавлю их в пух и прах.

Ёшицуне скептически поднял брови.

— О, я еще хотел спросить, — вспомнил он. — Тебе волосы в рот не лезут, когда ты катаешься?

— Нет, — фыркнула Бенкей. Вопрос был откровенно дурацкий — потянуть время, прощупать обстановку, и по тому, как ухмыльнулся Ёшицуне, Бенкей догадалась, что они друг друга поняли.

— Главарь "Рейнджеров" говорил, что, если кто-то захочет бросить им вызов, пусть оставит его на воротах, — Ёшицуне потянулся и отвернулся к книге, раскрытой на столе. Математика тянулась целую вечность, и надписи на доске окончательно слились в глазах Бенкей в одно длинное полотно, равномерно усеянное повторяющими закорючками. Ей не сиделось на месте, и больше всего на свете она хотела распахнуть окно и выпрыгнуть в него, но даже когда урок закончился, Бенкей позволила себе только взять в руки АТ.

У ворот она замешкалась, придумывая, что оставить в качестве вызова, но ничего так и не пришло в голову, и она оставила листок, на котором было написано время, вывешенным так высоко на стене, как она могла прыгнуть.

На следующее утро листок пропал, и Бенкей застыла на месте, рассматривая то место, где он был. На столбе появился еще один черный росчерк, так что это можно было считать согласием. Ёшицуне налетел на нее сзади.

— Ты чего?

Бенкей широко ухмыльнулась, и он посмотрел туда же, куда смотрела она, и предсказуемо поднял брови.

До класса они дошли в полном молчании, но Бенкей едва замечала это — все ее мысли были заняты предстоящей гонкой. Ёшицуне задумчиво смотрел в окно, вниз, наверняка не замечая самого главного; темных отрывистых линий на асфальте стало больше, как будто кто-то готовился принять вызов. Бенкей зажмурилась и откинулась на спинку стула. Уроки были еще невыносимее, чем обычно, как будто учитель хотел оставить их в классе навсегда.

"Рейнджеры" оказались группкой третьегодок из старшей школы, не особенно уверенно стоящих на АТ. Обычно Бенкей предлагала такие типы сходок, в которых победу мог одержать и одиночка, вроде нее — точнее, она не предлагала, а смотрела на отказывающихся противников свысока, подстрекая их не сдаваться одной малявке, — типа "воздух" или "шар", но против "Рейнджеров" хватило бы, пожалуй, и обычного забега.

— Стартуем от ворот, — сказал их капитан, не очень уверенно разглядывавший Бенкей. Его сокомандники уверенно перешучивались, уже вычеркнув ее из списка стоящих противников. Бенкей знала, как изменятся их лица после отмашки. — За школьным корпусом, в конце территории, есть здание, знаешь?

— Библиотека, — уверенно кивнула Бенкей, хотя понятия не имела, что располагается там внутри.

— Тогда надо просто обогнуть его и вернуться сюда первым.

Бенкей кивнула и принялась разминать ноги.

На первом же повороте капитан остался далеко позади — Бенкей тормозила, чтобы поменять направление, низко наклонившись к земле, а он копошился где-то у старта. Он делал много лишних движений, и, похоже, давил на ведущие колеса слишком сильно. Бенкей оттолкнулась от земли налокотником, одним рывком поднимаясь.

Школа перешла к ней, и, когда они пожимали руки после забега — это была инициатива капитана, а не Бенкей, — капитан выглядел ошарашенным. Не дожидаясь, пока "Рейнджеры" провалятся куда-нибудь, Бенкей наклонилась к сумке и достала оттуда баллончик с черной краской.

В Токио территории, принадлежащие безымянным одиночкам — эра АТ только начиналась, и таких все еще было много, — помечались пятиконечной черной звездой где-нибудь на самом видном месте. Команды обклеивали периметр наклейками со своими эмблемами.

На следующее утро уже Бенкей наткнулась на застывшего перед воротами Ёшицуне.

— У меня такое ощущение, что это твоя работа, — пробормотал он, показывая на черную звезду в потеках краски. Бенкей не стала отвечать.

Так началась ее школьная жизнь — уроки днем, отработка трюков вечером, когда школа опустевала. Пару раз ей бросали вызов, но все эти команды не шли ни в какое сравнение с токийскими райдерами.

0

Ее мотоцикл не был украшен эмблемой или чем-то подобным, но Бенкей слышала, как кто-то говорил, что он уже стал символом непоколебимости "Трезубца" сам. На секунду Бенкей заинтересовалась, останется ли "Трезубец" таким же после того, как две из его трех опор рухнули.

Бенкей пошатывало — может быть, от усталости, может быть, от потери крови. Длинное полосатое ограждение, тянущееся вдоль дороги, навевало на нее сон. Никто не преследовал ее — никто и не думал, что это понадобится, да и регалия, которую Бенкей везла, уже стала бесполезной.

И все-таки она могла пригодиться — не в Осаке, в Токио, человеку, который даже не думал в ней нуждаться и которому она была нужна, как воздух. Поэтому Бенкей ехала в Токио.

2

Однажды с утра Бенкей разминулась у ворот со странным мальчишкой, который рассматривал ее звезду, задрав голову. Вместо формы на нем были какие-то дурацкие разноцветные шмотки. Бенкей прошла мимо, но он окликнул ее.

— Эй, подожди!

— Чего?

Он нахмурился, отчего его глаза, и так прищуренные, превратились в тонкие полоски.

— Кого ни спрошу в этой школе, никто не может мне сказать, кто нарисовал эту эмблему, — Он ткнул большим пальцем в столб.

— Какая разница?.. — Мальчишка перебил ее:

— Девчонка? Это была девчонка?

— Да, а…

Он расплылся в усмешке, игнорируя ее вопросы. Когда он развернулся, Бенкей заметила за его спиной сумку для АТ, на которой были густо налеплены значки. На верхнем клапане была закреплена жестяная токийская башня, и Бенкей пару секунд рассматривала его, предвкушая гонку против сильного райдера.

— Как тебя зовут? — Неожиданно для себя спросила она. Мальчишка остановился, обернулся, удивленно подняв брови, а потом хитро улыбнулся.

— Можешь называть меня Нике, если хочешь. А что, ищешь компанию для прогула школы?

Бенкей медленно покачала головой. Нике. Это имени она никогда не слышала, хотя, судя по количеству эмблем, красовавшихся на его сумке, должна была хотя бы разок.

Они с Ёшицуне сидели рядом, и дежурили тоже вместе; в тот день Бенкей откладывала дела, как могла, чтобы побыстрее дождаться того часа, когда в школе никого не оставалось. Ёшицуне тоже не торопился.

— Ты не собираешься домой? — Нетерпеливо спросила его Бенкей, и Ёшицуне осклабился:

— Чтобы ты потом нажаловалась, что я не помогал? Нет уж. И вообще, у меня плохое предчувствие.

Он говорил об этом с таким апломбом и уверенностью, что Бенкей рассмеялась против воли.

— Тебе пять лет?

— Давай уже заканчивать, а?

Она покачала головой. Оставалось еще много времени, но его она, пожалуй, могла провести, тренируясь за зданием библиотеки позади корпуса — тогда она ответила капитану "Рейнджеров" наугад, потому что не толком не представляла себе территорию школы, но это здание действительно оказалось библиотекой.

Бенкей думала, что Нике появится где-то к вечеру, как это происходило обычно. В раздевалке она долго затягивала шнуровку на АТ, пока Ёшицуне закрывал шкафчик с школьной сменкой. Не поднимая головы, Бенкей слушала, как он идет мимо нее к выходу. Он уже потянулся к дверной ручке, когда вдруг напряженно замер.

— Там человек на крыше, — сказал он глухим голосом и рванул дверь на себя. Бенкей, побледнев, вскочила на ноги. Она никогда не видела самоубийства своими собственными глазами, но слышала, что такое часто случается в школах.

Их класс располагался в правом конце буквы "П", которую представлял из себя школьный корпус, и главный выход почему-то был обращен к двору. Планировка прежней школы Бенкей была совсем другой, но ее прежняя школа осталась в Токио.

Солнце зависло над корпусом для классов постарше, и лицо человека, стоящего на крыше — не просто стоящего на крыше, а балансировавшего на краю ее ограды, раскинув руки в сторону, — скрывала густая тень. Он смотрел куда-то вниз, между выскочившим во двор Ёшицуне и нагнавшей его за несколько секунд Бенкей.

Бенкей не увидела, а почувствовала его ухмылку, когда он заметил, как она двигается, но времени подумать об этом у нее не хватило. Человек покачнулся — раз, другой, и Бенкей показалось, что ограда под его ногами дрогнула, проседая. Бенкей застыла на месте. Его тело опасно накренилось над асфальтом в нескольких этажах внизу, и он окончательно потерял равновесие.

Ёшицуне заорал первым, и это привело Бенкей в чувство. Она легко обогнала Ёшицуне, судорожно вдавив ведущие колеса в асфальт и чувствуя, как привычно и мощно отвечают АТ.

Она видела, что не успевает — человек и не думал спасаться, он падал головой вниз, держа руки в карманах, но Бенкей продолжало казаться, что она чувствует на себе его внимательный взгляд.

Это было как в кошмаре, а потом он одним рывком перевернулся. Взвыли моторы АТ.

В воздух поднялось облако пыли, Бенкей закашлялась и зажмурилась, а когда она открыла глаза, пыль уже осела, и человек — темноволосый и растрепанный — неподвижно стоял внизу, совершенно невредимый. Она застыла с протянутой рукой.

— Что это было? — Выдохнул позади Ёшицуне.

Бенкей с удивлением узнала в самоубийце своего утреннего знакомого, Нике.

— Ты с ума сошел! — Начала она одновременно с Нике:

— О, так это ты. Мне сказали, это твоя звезда на воротах.

Он ее не узнал.

Он говорил так лениво, как будто устал еще до того, как вообще открыл рот:

— Черненькая, неплохо. Подходит. Говорят, ты сильная. Может быть, ты даже Газиль, а, Газиль?

— Кто? — Спросил Ёшицуне позади, но Нике проигнорировал его, а Бенкей была все еще слишком ошеломлена, чтобы ответить. Нике снова наклонил голову, прищурился, требовательно спросил:

— Эй, Газиль, это ты? Сама знаешь, у меня не очень хорошее зрение, так что просто скажи да или нет, ага?

— Газиль? — Повторила Бенкей, и в следующую секунду Нике сорвался с места, как будто отпустили зажатую пружину. Разделявшее их расстояние — добрую половину двора — он преодолел на секунду. Бенкей не увидела его движения, но его АТ рассек воздух прямо перед ее глазами — она едва успела уклониться, выставив перед собой руку. Предплечье прошило острой болью, она пошатнулась.

— Не Газиль?

Нике легко выпрямился и запрокинул голову, и Бенкей показалось, что он вздрогнул. Он надул губы и разочарованно прогнусавил:

— А-а, черт, небо опять ведь привяжется. Столько времени и зря… Эй, почему бы тебе не оказаться Газиль? Мы, знаешь ли, так ищем тебя и твою регалию.

Бенкей закусила губу. В голове металась единственная мысль: "Да о чем он?". И еще где-то позади стоял застывший от ужаса Ёшицуне. Бенкей видела как-то раз в Токио, что осталось от обычных людей, перешедших дорогу какому-то сумасшедшему райдеру — его так и не нашли.

— Да что уж поделаешь…

Нике пропал так же мгновенно, как и появился перед ней. Бенкей повернулась, ожидая следующего нападения. Тень метнулась справа, и Бенкей бросилась влево, с силой оттолкнувшись ногой, — она должна была успеть уйти от удара, но почему-то оказалось слишком поздно. Колеса АТ Нике проехались в добрых двадцати сантиметрах от лица Бенкей, но ощущение было такое, как будто воздух уплотнился и догнал ее непробиваемой стеной.

Это было похоже на чувство, появляющееся, если разгоняться достаточно быстро — Бенкей иногда ездила на скоростных автотрассах и знала, как это бывает, но там воздух раздвигался перед ней, а здесь он был попросту непроницаемым, как Бенкей ни старалась преодолеть его сопротивление.

Ее протащило по асфальту. Кожа на правом колене горела. Нике остановился рядом, но нападать снова не спешил — он развлекался, с ужасом поняла Бенкей. Стена пропала, но она все еще не могла ничего поделать. Как она могла сражаться с ветром?

Бенкей закусила губу, заставляя себя собраться. Пока Нике оставался расслабленным, у нее был шанс сделать хоть что-то. Страх скручивал внутренности. Бенкей застыла, как будто не могла пошевелиться, припав к земле и выжидая время для подсечки. Нике поднял ногу, собираясь наступить на Бенкей, и она развернулась на руках, выбрасывая вперед правую ступню, чтобы дотянуться до места под коленом. Опорную руку снова прошило болью, но она достала.

Нике завалился назад. На секунду в его глазах промелькнула животная ненависть, и Бенкей попросту не могла заставить себя сдвинуться с места, как будто бы она была мышонком, которого змея приковала к земле одним только взглядом. Бенкей знала, что он потерял равновесие ненадолго и вот-вот выпрямится, но Ёшицуне, взявшийся непонятно откуда, бросился Нике под ноги, обхватив его за колени, и лицо Нике превратилось в страшную гримасу. Он взмахнул руками. Это не помогло остановить падения — Нике ударился спиной, замер, а Ёшицуне медленно встал с его тела.

— Круто, да… — начал он, но Бенкей выкрикнула:

— Беги!

Нике за его спиной вскочил на ноги, взбешенный, и Ёшицуне стоял к нему спиной.

Ёшицуне бы не успел, и Бенкей сама не поняла, как она оказалась рядом с ним, отшвыривая его в сторону. Невидимый удар — какая-то техника, связанная с воздухом, — предназначенный для Ёшицуне, сшиб ее с ног.

Нике стоял на носочке правой ноги, высоко занеся левую. Одно из колес его АТ раскрылось, как шипастый цветок, и медленно вращалось. От него по креплению с треском разбегались искры.

Бенкей стиснула зубы и попыталась встать, но лодыжка подвернулась, и она снова повалилась на землю бесформенной грудой.

— Ну, хотя бы одно насекомое, — процедил Нике сквозь зубы, бешено оскалившись, но в его движения вернулась ленца. Он больше не обращал внимания на Ёшицуне, как будто забыл про него, потер рукой затылок, и у Бенкей хватило сил, чтобы оскалиться.

Пока Бенкей сбегала от его ударов, они переместились в угол двора, с двух сторон зажатый стенами. Последним трюком — Бенкей прикусила губу, понимая, что не может назвать это никак по-другому, что это было больше всего похоже на магию, — Нике отшвырнул ее на стену, и у Бенкей вышибло воздух из легких. Левый бок горел.

Нике подошел, остановился, глядя на нее сверху вниз. Ёшицуне застыл, подняв голову, на том месте, куда его оттолкнула Бенкей.

Нике легко вздернул Бенкей за шкирку, поставил на ноги у стены и разжал руки. У Бенкей ослабли колени, но осесть вниз она не успела, потому что Нике размахнулся, прокручиваясь на колесе, и его АТ замер в сантиметре от ее шеи.

— Эй, не такая уж ты и сильная, да?

Она стояла на носочках, боясь пошевелиться, а Нике вдавливал ее горло в стену. Ведущее колесо почти касалось бетона. Бенкей гадала, сколько осталось до того момента, как оно начнет вращаться и разнесет ее шею на куски. Было так страшно, что она не могла даже заставить себя зажмуриться. Каждый вдох давался через силу, и Бенкей царапала пальцами плиту.

Лицо Нике почему-то неуловимо изменилось. С него как будто разом выцвела все бешенство и желание раздавить ее прямо здесь.

— Убить бы тебя, но небо опять докопается, — с сожалением выдавил он и убрал ногу.

Бенкей упала на колени и надрывно закашлялась.

Ёшицуне поднялся, держась за бок, и теперь стоял, как вкопанный. Нике повернулся к нему и хмыкнул:

— Эй, перепуганный котенок, можешь бежать — звать на помощь.

У Бенкей все потемнело перед глазами, но она успела увидеть, как Нике отворачивается, набрасывая на голову капюшон, и через пару длинных шагов прыгает.

0

Бенкей пропустила поворот — может быть, задремала, — съехала куда-то на боковую трассу, и пришлось потратить полчаса, чтобы вернуться. Ей показалось на секунду, что справа она видит зарево над Осакой, но это было чушью, потому что она уехала уже слишком далеко.

Ёшицуне приказал ей сбежать, и она сбежала, оставив его умирать на глазах у Нике.

Осознавать, что Нике просто не посчитал ее стоящим противником, было муторно, и Бенкей сосредоточилась на сером пятне асфальта, которое выхватывали из темноты фары.

3

Ёшицуне не убежал. Мир кружился, и Ёшицуне кружился вместе с ним, наклонившись над Бенкей.

— Эй, очнись! Очнись! Вот черт…

Хотелось спать, так сильно, что сначала Бенкей даже не поняла, где она. Потом панический ужас, который она подавляла все то время, пока пыталась сражаться с Нике, вернулся и затопил ее внутренности холодной волной, и она выпалила, пытаясь подняться:

— Он ушел?

— Да. Ты в порядке?

Правую руку прошило острой болью, когда Бенкей попробовала опереться на нее, и она повалилась бы, если бы Ёшицуне не успел ее подхватить с испуганным выражением на лице. Бенкей закашлялась.

— Эти сходки… — Неуверенно начал Ёшицуне, пытаясь улыбнуться, чтобы ободрить ее. Выходило жалко; в его голосе было больше бравады, чем уверенности. — Это всегда так происходит?

Бенкей покачала головой. Это даже не было сходкой. Они не установили никаких правил, не ставили ничего на кон; Нике просто сорвался с места и начал атаковать, как будто так и надо было, а потом смылся. Бенкей снова замотала головой.

— Помоги мне встать.

На этот раз она осторожно переносила вес на левую руку. Все было в порядке. Бенкей подтянула к себе ногу. Лодыжка распухла и взорвалась болью, когда Бенкей попробовала ее потрогать.

— Компресс бы, — сказал Ёшицуне, Бенкей снова ткнула пальцем в полоску кожи над АТ, не слушая его. — Хватит!

Он замолчал, обдумывая что-то.

— Школьный лазарет в главном корпусе. Медсестра обычно уходит поздно, но если ее уже нет, я просто залезу через окно и отопру дверь.

— Это прекрасно, но как я пойду? — Бенкей знала, что ее голос звучит беспомощно, но ничего не могла с собой поделать.

— Я донесу тебя.

Бенкей нахмурилась.

— Стой-ка. А что ты собираешься объяснять медсестре?

У Ёшицуне на лице отразилось сначала недоумение, а потом понимание.

— Упала с лестницы? — Неуверенно продолжал он. Сил спорить у Бенкей не осталось, и она просто махнула рукой. — Но тогда надо оставить АТ здесь.

Бенкей отчаянно посмотрела на него, и Ёшицуне поднял руки, защищаясь.

— Я заберу их с собой домой, если ты не сможешь, ладно? Ты же не можешь появиться в лазарете в них.

Она кивнула, и Ёшицуне сел перед ней, расшнуровывая конек. Бенкей только сейчас заметила, что из разодранного правого колена течет кровь. Сначала один, а потом и другой АТ скрылись в сумке, и ноги стали ужасно легкими. Бенкей чувствовала себя так, как будто была готова снова потерять сознание в любой момент. Ёшицуне возился с застежками на сумке, хмурясь, а потом молча подставил спину и сказал:

— Держись.

Он несколько раз пытался встать, один раз пошатнулся так, что Бенкей уже подумала — упадет, но в конце концов выпрямился. Бенкей судорожно вцепилась в его пиджак.

— Это недалеко, — уверенно сказал он, убеждая то ли ее, то ли себя самого.

Страх из его голоса почти пропал, но Бенкей знала, что он просто сдерживается. Она повернула голову и уткнулась лицом в его плечо. Ее мелко трясло. Ёшицуне медленно шагал, стараясь идти ровно.

— Прости меня, — вдруг сказал он. — Если бы я не испугался так…

— Ты и так сделал больше, чем надо, придурок. — Бенкей закусила губу, пережидая приступ боли. — Зачем ты вообще полез? Он бы просто тебя убил.

Ёшицуне сердито дернулся.

— Да о чем он вообще думал? Кто он такой? Ты его знаешь?

Бенкей не ответила, и Ёшицуне тоже замолчал, смотря себе под ноги. Школа была необычно пуста.

— Я обещаю, — начал Ёшицуне тихо, и в его голосе Бенкей с удивлением услышала злость. — Он еще поплатится у меня. Я собираюсь стать самым сильным райдером в Киото.

Бенкей рассмеялась и охнула от боли, зажмурилась, ожидая, когда станет легче.

— Ёшицуне, — пробормотала она. — Стань Ёшицуне. Тебе же он нравится?..

Ёшицуне усмехнулся и кивнул.

— Тогда тебе придется постараться стать моим Бенкеем.

— Заметано, босс.

— Не босс, а генерал, — насмешливо протянул Ёшицуне и посмотрел на нее через плечо. Бенкей показалось, что сразу стало легче дышать.

0

Надо будет обратиться в больницу, чтобы позаботиться о ране; можно даже не в больницу, а позвонить Ине, она не будет задавать лишних вопросов. Но это все потом.

Хотелось курить, и Бенкей не выдержала. Она остановилась на ближайшей же заправке, стараясь держаться в тени: наверняка ее стали бы останавливать, если увидели. Трубка чуть не выпала из ее дрожащих пальцев — сказывалась долгая поездка и ночной холод. Бенкей цыкнула, представив, как ей пришлось бы наклоняться за ней. Она не была уверена в том, что смогла бы снова встать.

Бенкей заставила себя доставать зажигалку осторожно и медленно. Когда вверх поднялся первый белый в неоновых отсветах заправки клуб дыма, стало немного легче, и узел в груди как будто ослабел. Бенкей устало оперлась на руль. Асфальт под каблуком был восхитительно реальным.

4

Медсестра оказалась на месте, и, увидев Бенкей, она охнула и всплеснула руками. Ей дали что-то выпить, насильно всунув в руки стакан, перевязали разодранное колено. Медсестра хмурилась, сначала осматривая ее ногу, а потом — локоть.

Бледный как смерть Ёшицуне стоял у входа. Бенкей старалась не поднимать на него глаз: он выглядел гораздо решительней, чем звучал его голос, и ей впервые пришло в голову, что, возможно, его обещание было серьезным. Медсестра подошла к нему, что-то тихо сказала на ухо — Бенкей не поняла, что, но Ёшицуне кивнул и вышел за дверь. Через полчаса в дверь ворвалась ее мама, растрепанная и испуганная. Ёшицуне шел за ней по пятам.

Бенкей все еще не могла идти, и поэтому ее отнесли до машины. У доктора из больницы, когда он увидел Бенкей, лицо вытянулось так же, как и у медсестры.

У нее оказалась сломана рука, колено пришлось зашивать. В школу Бенкей вернулась только через несколько недель, и то с гипсом. Об АТ можно было забыть, но Ёшицуне ждал ее с сумкой, где лежала ее пара.

Мама, может быть, и подозревала, что произошло на самом деле, но Бенкей потребовала не расспрашивать ее, и ей пришлось смириться. Бенкей даже не задумывалась о том, как ей повезло — на школьный двор выходили окна всех корпусов, но никто не видел Нике. Нормально поговорить с Ёшицуне у них не получилось с того момента, когда он расшнуровывал ее АТ во дворе, но назвать это разговором у Бенкей не повернулся бы язык. Она ждала вопросов и была порядком удивлена, когда Ёшицуне промолчал и просто протянул ей сумку, как будто они так и оставались просто одноклассниками.

Они уже успели перейти на летнюю форму, и короткий рукав открывал свежие синяки и ссадины на руках Ёшицуне. Весь первый урок Бенкей не могла понять, откуда они взялись, но потом она случайно выглянула в окно.

Ёшицуне на парте спереди спал, положив голову на скрещенные руки. Черные росчерки, которые успели стереться с тех пор, как "Рейнджеры" ушли в прошлое, снова красовались на асфальте, выдавая райдера еще более неуклюжего, чем раньше. И звезда на воротах осталась нетронутой. Бенкей не стала дожидаться конца урока.

— Ты начал кататься? — Прошипела она, дернув Ёшицуне за рубашку. Он удивленно посмотрел на нее и кивнул. — Это из-за Нике?

Ёшицуне пожал плечами.

— Может быть, мне всегда хотелось быть райдером.

Бенкей была уверена, что он врет, но она не понимала, зачем — и не понимала, почему он вообще решил встать на АТ.

— Это неправильно!

Их разговор прервал звонок, и Ёшицуне просто вытянул рубашку из ее хватки и насмешливо протянул:

— Просто смотри, как я становлюсь лучшим.

Он тренировался в школе с молчаливого согласия Бенкей, которая подолгу сидела и смотрела. Гипс еще не сняли, и он ужасно мешался.

Становиться лучшим у Ёшицуне не получалось, как бы он ни старался. Когда Бенкей впервые увидела, что именно он отрабатыет, она почти решила прекратить объявленный бойкот и объяснить ему, что начинать надо с основы — с шагов, правильной позиции при движении. У Ёшицуне определенно был талант — он умел то, что Бенкей называла "чувствовать асфальт", он интуитивно восстанавливал равновесие, но тратил на это слишком много сил. Бенкей прикусила язык и стала ждать, пока Ёшицуне не сдастся.

Но он начинал движение — очевидно, подсмотренное у Нике, — падал, садился, потирая бок, и снова вставал, и все повторялось снова и снова.

Потом Бенкей думала, что она признала его тогда, когда он впервые назвал себя Ёшицуне, тогда, когда он впервые рассказал ей о "Трезубце", или даже после этого, но на самом деле это произошло тогда, когда она вдруг спросила:

— И как у тебя получается?

Не то чтобы она не видела.

Ёшицуне вытянул вперед руку, всю в ссадинах.

— Паршиво.

— Самое главное — это правильно распределять вес.

Тренировку, которую придумала себе Бенкей еще в Токио, можно было описать как "танец на банках". Так она и сказала:

— Хочешь научиться — танцуй на банках.

Ёшицуне посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

Это упражнение, в общем-то, не имело никакого отношения к АТ; Бенкей подсмотрела его, когда они с мамой однажды гуляли в городе. На одной из торговых улиц в уютном закоулке расположились танцоры. Их резкие и просчитанные движения были такими завораживающими, что мама подвела Бенкей к ним.

На асфальте были рассыпаны пустые банки — кола, чай, газировка — и ребята в разноцветных шапках лихо вскакивали на них. Банки гремели и перекатывались, а танцоры дергали руками и меняли центр тяжести так, чтобы всегда оставаться наверху. И каждый раз, когда казалось, что они вот-вот упадут, под ногой каким-то чудом оказывалась еще одна банка.

Бенкей была так очарована, что решила научиться этому. Почти сразу же она узнала, что банки разлетаются в разные стороны, что даже стоять на них сложно, и что падать — больно и неожиданно далеко.

Но Бенкей была бы не Бенкей, если бы сдалась так просто. Идеального танца у нее так и не получилось, но потом, когда ей купили АТ, оказалось, что и в трюках и в танцах используется один принцип.

— По-моему, это бесполезно, — сказал Ёшицуне в следующий раз. На его лице прибавилось пластырей.

Бенкей пожала плечами.

— Так ты научишься владеть своим телом. Потом можно будет переходить и к трюкам, и поверь, это будет намного проще. Черт, как я завидую.

Ёшицуне помахал у нее перед носом рукой в синяках и скривился.

0

Бенкей поймала себя на том, что неосознанно оттягивает момент, когда ей придется продолжить путь, как будто она не хотела оставлять Осаку за спиной. Сначала она не думала об этом — она сбегала с поля боя с драгоценным грузом, прижатым к груди, хотя все внутри пылало от старой ненависти.

Когда-то давным-давно Нике был тем, кто показал Бенкей изнанку мира, и она ненавидела его и искала мести еще тогда, когда не знала ничего ни про "Спящий лес", ни про Небесную регалию.

Бенкей не знала, в какой момент они с Ёшицуне стали плясать под дудку Нике и угрозы, которую он воплощал, но понимание этого оставляло во рту горький привкус. Сколько они делали вдвоем, чтобы сохранить мир, чтобы обезопасить Кансай; и каждый раз это оказывалось напрасно.

Поэтому она ехала в Токио: Ёшицуне поверил в Икки, как и Спитфайр и сама Бенкей.

Ёшицуне сказал как-то раз, усмехнувшись: "Может быть, принципу ветряной мельницы как раз не хватало этого. Ветра. Шторма".

5

Бенкей не любила Сеть: слишком много лишнего и отвлекающего, слишком много непроверенной информации; она старалась не пользоваться ей, даже когда назначала сходки, хотя сначала все известные форумы вырастали из этого — сходок.

Ёшицуне недолюбливал Сеть, как и она, но проводил ночи, стараясь выделить из слухов на форуме здравое зерно. Гипс на руке Бенкей сняли, и они начали тренироваться вдвоем. Бенкей было сложнее, чем когда-либо — она еще никогда не делала таких долгих перерывов.

К концу дня Бенкей так выдыхалась, что у нее не оставалось сил замечать, что происходит с Ёшицуне: он выглядел все измотаннее с каждым днем, и даже его дурацкая прическа, зачесанные назад волосы, смотрелась не так по-пижонски, как обычно. На уроках он клевал носом.

Бенкей поняла, что что-то не так, когда однажды Ёшицуне не смог повторить простое движение, которое он тренировал несколько месяцев. Ошибку, которую он совершил — не рассчитал поворот, — мог совершить новичок, а не он, и Бенкей впервые за несколько недель присмотрелась к Ёшицуне повнимательнее. Под глазами у него залегли черные тени. Он стоял, ероша волосы.

— Что ты делаешь по ночам?

Ёшицуне вздрогнул, как будто не понял, что Бенкей обращается к нему.

— Сеть, — ответил он, махнув рукой, как будто это все объясняло.

Вечером того же дня, встревоженная его рассказом, Бенкей залезла на форумы, адреса которых он дал ей, и потом долго сидела, не выключая света.

Большую часть того, что сказал тогда Нике, она посчитала чуть ли не сектантским бредом — он искал какую-то девчонку со странным именем "Газиль" и, кажется, хотел получить от нее регалию. Потом, когда Бенкей лежала в больнице, она от скуки даже пробовала искать, что бы это могло значить, но не нашла ровным счетом ничего, а теперь, спустя всего несколько месяцев, тема "короли и регалии" висела в топе просмотров. В комментариях сомневались по поводу того, реально ли так усовершенствовать ролики, кто-то смеялся, что переставлял колеса — и что, у него теперь тоже регалия?, кто-то верил; Бенкей волновало не это, а то, откуда информация вообще всплыла.

У нее было ощущение, что кто-то поднял ее и оторвал от земли, и все, что она может — это плыть по течению вместе с сотнями таких же, как она, несчастных, даже не понимающих, что что-то идет не так. Короли и регалии, регалии и короли. Газиль. Нике. Какое они имели ко всему этому отношение?

Голова начинала раскалываться.

Система регистрации сходок тоже успела измениться: с чьей-то подачи и типы заездов, и команды оказались разделены на классы, от F, низшего, до высшего A. Зачем это было сделано, Бенкей узнала через пару тревожных недель, когда стало слишком холодно, чтобы кататься.

Ёшицуне сказал:

— Что-то есть еще за этими рангами. Не думаю, что оно появится прямо сейчас, — он сидел, закинув ступню на колено и раскручивая заднее колесо. Солнце опускалось за школой, высвечивая металлические поручни красным. Они с Бенкей тренировались на лестнице позади основных строений. — Но через пару недель или больше — почему и нет.

Он закусил губу.

— Кому-то очень хочется заставить все плясать под свою дудку.

Под словом "все" он имел в виду мир штормрайдеров.

"А вы слышали о Небесной регалии?" — написал кто-то.

Это был первый раз, когда Небесная регалия, о которой хоть раз, но мечтал каждый райдер, появилась в разговоре. Первое время —целую зиму — Бенкей казалось, что все останется по-прежнему.

Весна и высохшие дороги поставили все на свои места: Киото погрузился в хаос. Теперь сходки называли "Войной запчастей", и это действительно была война. Ранги и регалия, которая должна была достаться лучшему — никто даже не знал, где она спрятана, — оказались достаточной приманкой. Восемь королей и восемь дорог, и штормрайдеров бросало из стороны в сторону.

Ёшицуне с каждым днем хмурился все сильнее. Бенкей никак не могла вернуть себе форму, каждый раз, когда она выполняла трюк, ей казалось, что из-за поворота вот-вот появится Нике, или Газиль, или тот, кто слил информацию о Небесной регалии в Сеть, и она торопилась и падала. Им, Ёшицуне и Бенкей, обоим казалось, что земля уходит из-под ног. Им — Бенкей — повезло что школа, где они тренировались, никому не понадобилась. Они бы наверняка проиграли. Бенкей была уверена в этом.

А потом Ёшицуне вызвал ее на гонку.

0

Она медленно убрала трубку в футляр, защелкнула его и убрала на свое место. Это было ее своеобразным ритуалом, и, сама этого не осознавая, она цеплялась за него теперь, когда все то, чем она жила так долго, посыпалось, как карточный домик.

Бенкей оттолкнулась левой ногой, взревели моторы, и ночь, обступавшая ее, пока она стояла, снова раздвинулась над дорогой. Когда мимо пролетали фонари, под колесами мелькала исчезающая почти сразу же тонкая полупрозрачная тень. Бенкей закусила губу, почувствовав свою усталость. Она постаралась отбросить это все в сторону — холод и боль.

Почему-то вспомнилось ее поражение — Бенкей думала, что победить Ёшицуне не составит никакого труда, но не успела она понять, что происходит, как проиграла. Тогда он и стал ее капитаном. Потом Ёшицуне…

Ёшицуне развел в стороны руки с растопыренными пальцами.

— Вот оно, небо.

Бенкей пожала плечами, но Ёшицуне не обратил на нее ровным счетом никакого внимания.

— Эй, Бенкей, слушай. Я собираюсь достать это чертово небо.

Бенкей усмехнулась, задирая голову вслед за ним.

— Зачем?

Она знала, что Ёшицуне собирается сказать, еще до того, как он открыл рот, но ей все равно казалось, что она слышит это в первый раз — что целый мир затих в ожидании, маленький, как стеклянный шар.

— Потому что я хочу.

Он радостно и бешено улыбнулся Бенкей, и та кивнула, сжав вытянутую вперед ладонь в кулак.

— Возьми его, генерал.

— И не просто так, — эхом откликнулся Ёшицуне. — Я собираюсь сделать так, чтобы в Кансае и не слышали про войны запчастей. Я собираюсь сделать так, чтобы Киото сражался, как одна команда. Какая бы чертовщина там ни творилась.

Солнце слепило Бенкей, но она, не отрываясь, смотрела вверх.

— Я назову эту команду "Трезубцем".

Бенкей подумала, что стало с ним теперь. Достал ли он его, небо, хотя бы в самом конце? На дороге было пусто и тихо.

6

— Я сильнее тебя, — с ехидной ухмылкой протянул Ёшицуне. Он требовал называть себя так и перестал обращаться к Бенкей нормально. Постепенно она так привыкла к прозвищу "Бенкей", что оно заменило ей имя.

Они тренировались еще больше, чем обычно, и Ёшицуне оттачивал трюки, которые он придумал специально для того, чтобы противостоять Нике. Он долго выпытывал у Бенкей все, что она помнила о странных атаках Нике, и его приемы основывались на принципе "ветряной мельницы". Бенкей сомневалась, что у него получится, но Ёшицуне только посмеялся.

Первого соперника Ёшицуне выбрал наугад, просто ткнул в старую карту, испещренную пометками. У команды, в которую он попал, за плечами был не один месяц тренировок.

Бенкей отнесла наклейку "Трезубца", такую новую, что от нее еще пахло типографией, днем, и приклеила на самом видном месте. Уже через пару часов пришел запрос на регистрацию сходки. Ёшицуне заполнял его под пристальным присмотром Бенкей; "Не сделаешь — не научишься," — сказала она, и Ёшицуне пришлось согласиться.

Дальше события развивались так быстро, что в памяти Бенкей они остались только вереницей ярких картинок: Ёшицуне, болтающий ногой и поглядывающий на часы, короткий путь на сходку. От волнения захватывало дыхание, хотя они не могли проиграть — не такой сильный райдер, как Ёшицуне.

Рукопожатие Ёшицуне и Сабуро, девушки-капитана, выше Ёшицуне на несколько сантиметров и старше на несколько лет. Когда она увидела Ёшицуне и Бенкей, она нахмурилась.

— Вы точно хотите участвовать в этом?

— Абсолютно, — нахально ответил Ёшицуне.

— Это сходка типа "шар".

— На что-то другое нам не хватило бы людей. — Ёшицуне угрожающе сощурился. — Не считайте, что вы легко выиграете только потому, что вы старше. В конце концов, вы-то слабаки.

Он рассмеялся, и Бенкей покачала головой. Парень за спиной Сабуро выглядел по-настоящему взбешенным.

Когда они стояли на старте, внутри было пусто и морозно холодно. Упал желтый платок, и Бенкей сорвалась с места. Она все еще была не слишком хороша в воздухе, но бои на земле были ее стихией, и сейчас она могла только расчистить Ёшицуне дорогу.

Сабуро она пропустила наверх, потому что Ёшицуне просил об этом, и Бенкей успела заметить удивление в ее глазах. Потом оставалось только ждать — шар поднимался вверх, покачиваясь. Ветер гнал его к тонкой стреле крана.

"Шар" был типично токийским типом забега — там, в городе небоскребов, схватка могла тянуться долго, но здесь все должно было решиться в каких-то полчаса. На кране появилась одна фигура, затем — другая. С земли они выглядели болезненно медленными и несерьезными, но Бенкей представляла себе ветер, выдувающий слезы из глаз, и дрожание опорных конструкций под ногами.

Сабуро затормозила, а Ёшицуне прыгнул — в пустоту, совершенно не заботясь о том, как он будет приземляться, выбрасывая руку навстречу белому шару. На секунду он неподвижно завис в воздухе, а потом раскрутил тело, как пружину, пытаясь дотянуться до стены здания рядом. Он коснулся одним колесом, с силой надавил; Бенкей смотрела, сжимая руки в кулаки, как он восстанавливает равновесие, наклоняясь к стене, и отталкивается от нее. Ёшицуне спустился по столбу, выпрямился и пошатнулся.

В полной тишине Бенкей, ее поверженные противники и маленькая Сабуро наверху смотрели, как Ёшицуне поднимает над головой кулак с зажатыми в нем эмблемами и улыбается так, как будто сам себе не верит.

Это была первая победа ее генерала.

— Хорошо. Мы проиграли.

Сабуро гордо вздернула голову, распахнула куртку; эмблему она нащупала не глядя, открутила, нервно дергая ткань.

Железка со звоном покатилась под ноги Ёшицуне, металлически поблескивая, и остановилась. Ёшицуне подтолкнул ее колесом, потом наклонился и поднял.

— Я распускаю команду, — громко сказала Сабуро. Кто-то позади нее повесил голову, но ее взгляд не изменился. Ёшицуне вертел эмблему в руках, как будто не подозревал, для чего она нужна, а потом протянул ее Сабуро.

Та сжала кулак почти машинально, а Ёшицуне вздохнул.

— О чем это вы? — Ёшицуне сел, вытащил из внутреннего кармана пакет с зубочистками. Он всегда занимал чем-то руки, когда нервничал. Пальцы его не слушались, и несколько минут все молча смотрели на то, как он пытается открыть его, дожидаясь продолжения. Наконец он разобрался и усмехнулся:

— Мы не собираемся вас распускать.

Сабуро скосила глаза на наклейку, поверх которой красовался трезубец.

— Вы же выиграли! Хватит издеваться! — Выплюнула она.

Бенкей закрыла глаза, и в ее маленьком мирке остались только звуки. Голос Ёшицуне был очень красивым и спокойным, когда он говорил.

— Мы не договаривались об этом в условии. Нам нужна только территория, где мы могли бы тренироваться. К тому же, у нас есть предложение получше.

Бенкей снова открыла глаза, огляделась, часто моргая. Солнце заходило за горб горы. Ёшицуне смотрел на нее, как будто ждал, что она продолжит его слова, и она улыбнулась.

— Присоединитесь к "Трезубцу".

— Что?

— Вы можете сохранить свою эмблему и команду. Было так сложно создавать ее, ведь так? — У Бенкей внутри бурлила тихая радость от того, что первый шаг уже был сделан, от того, что Ёшицуне впервые признал свои намерения открыто, но она не позволяла улыбке появиться на лице, чтобы проигравшая команда, смотревшая на них в десять глаз, не подумала, что она смеется над ними. — Мы просто хотим, чтобы вы перестали калечить себя, участвуя в борьбе за Тропаем. Пусть дерутся в Токио, но нам, в Кансае, нечего делить. Вы будете первыми, кто присоединился к моей команде, но однажды весь Кансай встанет под мой флаг.

Он всегда начинал говорить пафосно, когда слишком волновался.

— Ну, мир? — Ёшицуне гаденько улыбнулся и протянул Сабуро руку. Та помедлила и вложила в нее свою ладонь.

Начало было положено.

Сначала Сабуро косилась на Ёшицуне настороженно, но Ёшицуне не обращал на это никакого внимания, а Бенкей и подавно было наплевать. Потом она пропала на несколько дней, и Бенкей уже думала, что план провалился, но Сабуро снова объявилась и уже никуда не пропадала.

Она настаивала на том, что вся команда должна тренироваться вместе, и в конце концов Ёшицуне уступил. Сабуро не доставляла особенных неудобств, но те из ее команды, кто согласились присоединиться к "Трезубцу" — пусть даже это и звучало значительней, чем было на самом деле — плелись где-то позади.

Ёшицуне становился все недовольнее с каждым днем — он не показывал этого при остальных, но Бенкей снова распределили в один класс с ним.

— Зря мы все это затеяли. Мне придется все это терпеть, — он сидел вполоборота к окну. — Я хочу смотреть шоу. Появился новый комик, ты знаешь?

За время их знакомства Бенкей уже научилась пропускать всю его болтовню мимо ушей.

— Кстати, я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась.

Бенкей подняла голову, вопросительно глядя на него, а Ёшицуне потер переносицу каким-то очень взрослым жестом.

— Вообще-то, Сабуро не первый член "Трезубца".

— И с кем же ты дрался за моей спиной? — Поинтересовалась Бенкей.

— Да он не то что бы райдер, — Ёшицуне откинул голову назад, бессмысленно уставившись в потолок. — Я просто подумал, что когда-нибудь он мне пригодится. Он хакер. Зовут Китидзи. Мы были друзьями в детстве. Очень полезный.

Бенкей пожала плечами, ни с чем не соглашаясь.

— Отмени тренировку сегодня, а? Черт, команда — это так обременительно…

— Сначала объясни, зачем тебе хакер.

Ёшицуне посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Он умеет работать с Сетью.

— Ты думаешь, там есть что-то еще по регалиям? — С сомнением спросила Бенкей. — Мы же перерыли все, что возможно…

Ёшицуне помолчал.

— Ты никогда не думала о том, кто изобрел АТ?

Бенкей нахмурилась. АТ просто появились — в один прекрасный день они оказались на прилавках всех спортивных магазинов, хотя никто не говорил о разработках; и никто так и не признался, что это он был изобретателем.

— Они просто появились, так? — Спросил Ёшицуне, читая ее мысли. — А потом в один прекрасный момент просто появились слухи о регалиях? И о Небесной тоже? И о восьми королях? Это все не может быть просто так. Слухи не берутся из ниоткуда. Кто-то распространяет их — специально. И черт возьми, ты же помнишь.

— Нике знал о регалиях, — кивнула Бенкей.

— Не просто знал. Он пользовался одной.

У Бенкей перед глазами пронеслись воспоминания — вот он замахивается, ее сшибает стена воздуха, а он стоит, высоко занеся левую ногу, и колесо его АТ медленно прокручивается, шипастое и раскрытое, как цветок. Тогда она не обратила на это внимания, но…

— Все связано с Небесной регалией, — с застывшим взглядом пробормотал Ёшицуне. — Завязано на ней одной. Я думал, что это приманка.

Он покачал головой, склонившись над картой.

0

Он был прав: Небесная регалия существовала на самом деле. И Сора хотел заполучить ее больше всего на свете.

Когда Ёшицуне впервые понял это, он весь вечер нервно расхаживал по комнате из угла в угол, а его приставка — тогда он уже увлекся играми — мигала на столе, совершенно забытая.

Бенкей знала его лучше всех, так же, как Ёшицуне знал ее; вместе, плечо к плечу, они прошли столько, сколько другим и не снилось. Ёшицуне тренировался по вечерам, играл в шута днем; Бенкей привыкла к нему, разодетому в дурацкие выпендрежные шмотки, несерьезному, лучшему стратегу, которого она знала.

Интересно, что стало с Осакой? Искали ли их в Киото, или Нике доложили о том, что они перенесли штаб? Скорее всего, среди людей Таке-чана были шпионы, но теперь это все осталось в прошлом, как и "Трезубец", сильнейшая команда райдеров запада.

@темы: категория: джен, рейтинг: G-PG-13, канон: Air Gear, ББ-2015

Comments

[Скотч]

7

В полдень маленькое интернет-кафе пустовало, и даже хозяин, бросив на них подозрительный взгляд, скрылся где-то наверху.

Ёшицуне наклонился над Китидзи. Сабуро застыла у него за спиной, Бенкей оперлась рукой на стол, вглядываясь в экран так же пристально, как и остальные. На секунду ей стало смешно. Со стороны они вряд ли выглядели заговорщиками, но прямо сейчас Ёшицуне собирался поставить этот город с ног на голову.

Китидзи вводил какой-то сложный код.

— Почти, — пробормотал он сквозь зубы, и Бенкей почувствовала, как низ живота сводит от предвкушения.

Ей казалось, что Китидзи должен как-то порисоваться в последнюю секунду, но он только выпрямился — так просто, что Бенкей сначала подумала, что что-то пошло не так.

— Все.

Гром не грянул и небеса не разразились молнией. Бенкей и Ёшицуне переглянулись за спиной Китидзи, и у обоих на лицах было написано одинаковое непонимание. А потом Сабуро тихо охнула. Бенкей развернулась на каблуках и увидела, как экраны включенных компьютеров один за другим вздрагивают и становятся матово-черными. Она не стала ждать, пока на них проявятся буквы, а быстрыми шагами бросилась к окну. Сабуро шагала где-то рядом.

Потемнел один билборд на улице, за ним — другой, и Бенкей увидела на секунду черную волну, прокатившуюся вниз и вверх, как круги расходятся от камня, брошенного в воду. За окном кто-то хлопал ртом, но ни звука не было слышно. На черной поверхности проступили буквы: "Вороний переулок, 8".

Девушка на перекрестке рассерженно запахнулась, сказала что-то своему спутнику — пожаловалась на глупые шутки, не иначе. Бенкей не могла сдержать улыбки. Все, кто должны были понять, — поняли, без всяких сомнений. На плечо Бенкей легла горячая рука Ёшицуне, и он заговорщически подмигнул:

— Акт первый.

— Эй, сваливаем, — сказал Китидзи от двери.

С лестницы слышался топот владельца, летевшего проверять, не сталось ли чего-то с его компьютерами, и Бенкей вынырнула на свет вслед за Ёшицуне. Дверь отрезала звуки изнутри так же плотно, как раньше она изолировала их от улицы.

— Сколько это будет? — Вдруг спросила Сабуро.

— Иллюминация? Минут семь, не больше. — Ёшицуне ухмыльнулся. — А теперь давайте начнем приготовления. Китидзи, на тебе камеры, мы же не хотим никого переполошить, верно? — Тот кивнул. — Сабуро. Пошляйся по городу, запусти своих ребят… Эй, да ты и сама знаешь, что делать.

Когда Китидзи прошмыгнул в толпу, а Сабуро торопливо двинулась к ближайшему переулку, по пути скидывая с плеча лямку рюкзака, Бенкей спросила неожиданно для себя самой:

— Они придут?

— Куда денутся. Испугаются и прибегут.

Ёшицуне хмыкнул. Пока в "Трезубец" входила только команда Сабуро, которую Ёшицуне почти совсем расформировал в разведотряд — сильный и способный постоять за себя, но занимающийся в основном сбором информации и распространением полезных слухов, например, о непобедимости Бенкей. Все, чем они занимались последнее время, — это готовились к игре ва-банк.

Ёшицуне, конечно же, почти пропустил время, когда он должен был быть на Вороньем переулке — Бенкей вытащила его из зала с игровыми автоматами. Они еще должны были добраться до окраины — Вороний переулок, одно из самых известных мест встреч штормрайдеров в Киото, на самом деле больше тупик, чем настоящий переулок, находился там, зажатый между складским зданием и огражденной сеткой автострадой.

Через пять минут после назначенного времени позвонила Сабуро. Ее голос был подозрительно беззаботным.

— Мы потеряли капитана.

— Я знаю. — Ответила Бенкей. — Он здесь.

Ёшицуне, обогнавший ее на несколько шагов, обернулся и помахал рукой. Он открыл рот, пытаясь перекричать ветер:

— Пусть подождут, поволнуются.

Сабуро каким-то чудом услышала его, проворчала под нос:

— Да они скорее решат, что это шутка.

Бенкей рассмеялась.

— В таком случае, оставляю это на тебя.

— Опять у вас какие-то секреты, — пожаловался Ёшицуне и обогнал одну из несущихся по дороге машин. Когда Бенкей повторила его движение, она успела заметить обалдевшее лицо водителя.

— Подумаешь, немного заигрался, — сказал Ёшицуне беззаботно, пожимая плечами, и Бенкей поджала губы.

Сабуро ждала их на крыше склада, нервно переминаясь с ноги на ногу, и Ёшицуне приятельски махнул ей.

— Аншлаг?

Она кивнула, и Ёшицуне потянулся, хрустнув костями.

— Тогда вперед.

Полчаса его речи изменили Киото до неузнаваемости. Бенкей стояла за его плечом, и внизу, в Вороньем переулке, толпились люди — к тому моменту на счету Ёшицуне уже было несколько разгромных побед, и ролики были выложены в Сеть; Бенкей нее знала точно, кто это сделал, но подозревала, что Китидзи, молчаливый и угрюмый, попросту взломал камеры.

— Посмотрите вокруг. — Ёшицуне сидел, свесив ноги вниз, и Бенкей смотрела через его плечо на десятки и сотни обращенных к ним лиц. — Мы каждый день деремся за выживание, как дикие звери. Те, кто сильнее, жрут слабейших, чтобы быть съеденными в свою очередь. Вы знаете, кто я? Я могу уничтожить вас всех в любой момент, и пальцем не пошевелив.

Воцарилась гробовая тишина — они знали, что такое принцип ветряной мельницы. Бенкей выпрямилась. Никто не смел отвести взгляд от искаженного ухмылкой лица Ёшицуне, и сотни пар глаз следили за тем, как он проводит по лицу рукой, стирая оскал.

— Вместо этого я предлагаю вам мир. Пусть за Небесную регалию дерутся в Токио. Пусть они ломают копья в войне запчастей. Какое к чертям Кансаю до этого дело?

Он облизнул губы.

— Не то чтобы у вас есть выбор не принимать моих условий, конечно. Просто нам всем будет чуточку удобнее, если вы вступите в "Трезубец" самостоятельно. — Ёшицуне сделал вид, что задумался. — Вообще-то, вам даже не придется ничего менять, просто я сворачиваю войну запчастей в Кансае. Если кто-то вдруг захочет поучаствовать в Турнире, — он не глядя ткнул пальцем назад на Бенкей, — вон та девчонка с костоломом докажет вам, что вы не правы. Повторю еще раз: членство в "Трезубце" не будет означать, что вы должны будете брататься с нами. Вообще-то говоря, упаси вас боже, у меня не столько терпения. Вы можете сохранить свои эмблемы, названия и все, что вам захочется. Вам придется подчиняться определенным правилам, вроде "не убивать дорогих сокомандников по "Трезубцу"". Звучит несложно, правда? У вас будет мир, и еще — если вдруг вы свяжетесь с кем-то со стороны, на вашей стороне всегда буду я. — У Ёшицуне вдруг сделалось идиотское выражение лица, как будто он забыл что-то важное. — Ну, вы поговорите пока, ребятки.

Он подтянул ноги, неловко поднялся, отряхнулся. Бенкей подождала, пока он, почесывая затылок и что-то бормоча себе под нос, отойдет, и встала на край.

— Неделя, — сказала она. — А потом "Трезубец" начнет войну. Для того, чтобы взять Киото, нам понадобится что-то около двух месяцев, так что хорошо все обдумайте.

Сверху люди были похожи на море — и они все слушали. Кто-то в задних рядах покачал головой, и Бенкей усмехнулась. Она представляла, как должна выглядеть со стороны — обычная девчонка. Если что и придавало вес ее словам, то только их совместная с Ёшицуне репутация.

Она развернулась и догнала Ёшицуне, оставляя за спиной всколыхнувшийся шум и первые возгласы.

— Зарекомендовал себя как бессердечный тиран. Думаешь, мной будут пугать детишек через пару лет? — Довольно спросил Ёшицуне. Бенкей рассмеялась:

— Разве что твоим ужасным вкусом.

— Точно, капитан, — поддакнула Сабуро, и Ёшицуне шикнул на нее:

— Иди лучше собери ударную группу.

— Ударную группу?

Ёшицуне гордо вздернул голову.

— Теперь у нас есть ударная группа. Видишь, Бенкей, я строю прекрасный новый мир?..

— И почему твою ударную группу возглавляю не я? — Спросила Бенкей.

— Потому что ты — моя правая рука, конечно, — удивился Ёшицуне. — Тебе работы и так хватит. И еще мне нужен штаб, Сабуро. Займешься?

Бенкей поставила на то, что, если кто-то и захочет правда вступить в "Трезубец", это произойдет только к концу обещанной недели. Ёшицуне развел руками и ответил, что Бенкей зря сомневается в его ораторских талантах. "До четвертого дня," — сказал он, и они с Бенкей ударили по рукам.

Пока выигрывала она, но времени радоваться у нее не было — "Трезубцу" приходили новые и новые вызовы, Сабуро пыталась найти Ёшицуне штаб, а Китидзи вносил в программу Хатакеямы, их с Ёшицуне гениальной задумки, какие-то корректировки, необходимость которых обнаружилась, конечно же, в самый последний момент.

[Скотч]

Ёшицуне позвонил вечером, когда она только освободилась, бросил в трубку: "Эй, Бенкей, дуй сюда, быстро". Она вздохнула. Ёшицуне звонил редко — для этого он был слишком ленивым, и обязанности его секретаря обычно выполнял первый, кто подворачивался под руку.

Ёшицуне ждал ее в одном из небольших ресторанчиков в деловой части города. Здания здесь были хаотично налеплены друг на друга, из окон падал разноцветный свет. Бенкей быстро шагала, обгоняя прохожих. Ёшицуне стоял у входа и разговаривал с кем-то — увидев Бенкей, этот человек поспешно натянул на голову капюшон и скрылся в подворотне.

— Кто это был? — Спросила она, останавливаясь рядом с Ёшицуне.

— Из группы Китидзи. Передал мне диск, — Ёшицуне помахал полупрозрачной пластиковой коробочкой. На ней наискосок было написано: "Спящий лес". — Ты захочешь это увидеть.

Его взгляд вдруг стал очень серьезным.

— А теперь пошли.

На ходу он объяснял, оборачиваясь через плечо:

— Здесь есть неподалеку интернет-кафе, где транслируют сходки, но этой записи там пока нет.

— Что за запись?

— Бой "Спящего леса". Токийцы, — выплюнул Ёшицуне, как ругательство. — Появились из ниоткуда.

— Ни разу не слышала.

— Почти никто пока не слышал. Одно видео, — он помахал диском, — да и то пока стирают отовсюду, где оно появляется, Китидзи едва раскопал. Но слухи расползутся очень и очень быстро. Они все первоклассные райдеры, но дело не в этом.

Кафе, которое искал Ёшицуне, располагалось почти на задворках — его дверь, черная и непрозрачная, терялась среди яркой рекламы. Ёшицуне уверенно прошел в самый дальний и темный угол, пока Бенкей с любопытством оглядывалась. Приглушенный свет, компьютеры, стоящие в ряд, и небольшие группки людей, обсуждающие что-то вполголоса. Они все были штормрайдерами — у кого АТ были в руках, у кого за спиной. Бенкей невольно задумалась о том, сколько человек из них слышали речь Ёшицуне и готовы ли они присоединиться добровольно или придется продавливать силой.

Бенкей показалось, что они сдвинулись плотнее и заговорили тише, когда Ёшицуне прошел мимо них. Один из парней, стоящий ближе всех к двери, с дредами под разноцветной шапкой, проследил за Ёшицуне взглядом.

Ёшицуне откатил в сторону стул, уселся, вытащил диск; его металлическая поверхность радужно блеснула под лампами.

— Смотри.

Бенкей перегнулась через плечо Ёшицуне. Сначала экран был черным, потом камера включилась и заплясала, показывая местность, где проходила сходка — какие-то разноуровневые крыши, сбоку — стройка и стрела крана в небе. В камеру попала одна из команд, с десяток парней в одинаковых красных куртках. А потом… Бенкей вцепилась в плечо Ёшицуне так, что у нее свело пальцы, но Ёшицуне, казалось, совсем не замечал этого.

Мальчишка на экране — чуть подросший, лохматый, но все равно безошибочно узнаваемый, смеялся, запрокинув голову.

— Такеучи Сора! Запомните это имя! — Выкрикнул он в камеру и показал большой палец, а потом прыгнул вниз и взмыл в небо, оттолкнувшись от какой-то из балок. Движения были совсем другими, не так, как тогда, несколько лет назад, но его звали Сора.

Бенкей снова услышала, как наяву: "А-а, черт, небо опять ведь привяжется". И все встало на свои места, щелкнуло в голове: не небо, а Сора.

"А-а, черт, Сора опять ведь привяжется".

— Близнецы, — побелевшими губами выдавила Бенкей. — Когда ты узнал?

— Несколько дней назад случайно увидел трансляцию. Потом искал запись и заставил искать Китидзи. Они трут все, что могут найти.

Сора на экране растягивал губы в улыбке и гнусавил дурацким голосом:

— И с вами, дамы и господа, был замечательный и потрясающий Такеучи Сора из "Спящего леса"!

Перед тем, как камера потухла, он на секунду приоткрыл сощуренные глаза, и Бенкей едва не отшатнулась, увидев знакомый хищный взгляд.

— Включи снова, — попросила Бенкей, и Ёшицуне кивнул. Команда состояла всего лишь из семерых человек, и, сколько Бенкей ни высматривала близнеца, его среди них не было.

— Ошеломляюще.

В голосе Ёшицуне слышался почти что благоговейный ужас.

— Как такое вообще возможно?

Ребята на экране выглядели совершенно обычными, смеялись, перешучивались; видно было, как они дружны. Но когда битва началась, они словно превратились в других существ с пустыми черными взглядами.

Краем глаза Бенкей заметила движение. Парень в дурацкой разноцветной шапке, на которого она обратила внимание раньше, нерешительно остановился в нескольких шагах. Ёшицуне ограничился взглядом искоса и кивнул Бенкей:

— Займись.

Та вздохнула, выпрямляясь. Похоже, кое-кто воспринял слова Ёшицуне про "девчонку с костоломом" всерьез. За пару дней на Бенкей нападали уже несколько раз — кто-то бросал вызов по всем правилам, кто-то бил исподтишка, но поднять руку на самого Ёшицуне так никто и не осмелился. И никто не присоединился к "Трезубцу".

У них было еще пять дней, но кто-то должен был сделать первый шаг.

Бенкей сделала шаг вперед, и колеса щелкнули в креплениях. Парень побледнел и поднял руки, демонстрируя свою безоружность.

— Эй, эй, погоди, — быстро проговорил он. — Можно поговорить с Ёшицуне?

— Можно поговорить со мной.

— Окей, ладно.

Бенкей он, в общем-то, нравился. Он был смелым — если на самом деле был настолько беспомощным, насколько изображал.

— Я капитан. Я хочу, чтобы моя команда, — он замялся, оглянулся в поисках поддержки, и его товарищи, оставшиеся у автоматов, закивали, — вступила в "Трезубец".

Бенкей отступила на шаг, пропуская Ёшицуне вперед. Тот победно ухмыльнулся, бросая на Бенкей красноречивый взгляд.

— Тогда добро пожаловать. Бенкей выдаст вам пароли от Хатакеямы.

Парень выглядел абсолютно пораженным.

— Хатакеямы?

— Как тебя зовут? — Спросил Ёшицуне.

— И-ичиро.

— Теперь ты будешь Хатакеяма Ичиро из "Трезубца", здорово, да? И знаешь что? Я назначаю тебя и твою команду новыми ответственными за прием новичков.

Ёшицуне похлопал Ичиро по плечу, наклонился к нему с заговорщическим видом.

— Красивые девушки будут просто осаждать тебя, но придется держаться.

Бенкей покачала головой.

— Для начала найди Сабуро и спроси, что именно ты должен делать, — сказала она, повысив голос, и Ёшицуне помахал рукой.

— Да, да.

Он пошел к выходу, но Ичиро так и не сдвинулся с места. Когда Бенкей проходила мимо него, он тихо прошептал:

— Я правда ответственный?

— Конечно, — удивленно ответила Бенкей. — Ёшицуне же сказал.

После того, как вступила команда Ичиро, люди повалили толпой. Бенкей была очень благодарна, что не ей пришлось заниматься всеми этими новичками — Ичиро, когда он пришел доложить о результатах в конце второго дня, выглядел вымотанным и выучил рассказ о том, что такое Хатакеяма, наизусть.

Сначала это, потом новый штаб — Сабуро выяснила, что один из храмов на окраине стоит заброшенным, и Ёшицуне поручил Бенкей его переоборудование. У них была идея о том, чем можно заменить Войну запчастей — потому что конфликты между командами, конечно, не могли никуда деться, — но ее еще надо было реализовать.

Когда прошла обещанная неделя, "Трезубец" выступил всей своей новой силой — Киото разделился на два лагеря, и Бенкей разрывалась между храмом, разрешением вопросов с новичками — временный ответственный Ичиро сильно облегчил ей это бремя, но только облегчил, — и картой, на которой Ёшицуне обозначал уже завоеванные территории.

Где-то на третьей неделе месяца на вечернее собрание — Ёшицуне сидел на стуле, сгорбившись, его прическа была растрепанней, чем обычно, — ворвался Китидзи. Новости, которые он принес, были слишком важными, чтобы их игнорировать. Легенда о восьми королях, давно гулявшая по Сети, относилась к "Спящему Лесу".

Король Ветра, король Самоцвета, короли Огня, Клыка, дороги Восхождения и дороги Грозы, королева Долга — и одно пустое место. Ёшицуне нервно покусывал ноготь большого пальца, а потом сказал:

— К черту.

Сейчас Киото, раздираемый на части, был важнее. И Бенкей разделялась на части вместе с ним, выматывалась так, что у нее не хватало сил понимать, чего хочет от нее Ёшицуне.

Переворот — потому что это и правда была практически революция, — они провернули за два месяца, и Бенкей чувствовала себя так, как будто и правда была одним из полководцев настоящего Ёшицуне. Китидзи следил за тем, чтобы новости не разлетались слишком быстро.

К этому времени храм был готов, и ранним утром Ёшицуне созвал там первую общую сходку. Окна так и остались незастекленными, и большинство стояло снаружи — туда провели динамики. На задней стене висел штандарт с трезубцем, Ёшицуне стоял на трибуне перед ним, и Бенкей слушала его со своего обычного места на шаг позади.

— Вам всем раздали пароли от Хатакеямы. — Начал Ёшицуне. Он не оглянулся назад в поисках поддержки, как, видела Бенкей, делали многие. — Хатакеяма — это кодовое название форума, который будет вас объединять с этого момента. Он, конечно, анонимный. Три зубца "Трезубца", три его генерала, — это я, Ёшицуне, моя правая рука, Бенкей, — он кивнул назад. Никто не удивился и не пошевелился. Они успели узнать силу Бенкей за эти два месяца, и теперь затаив дыхание ждали, какое третье чудовище припас Ёшицуне. Тот улыбнулся. — И Хатакеяма. Решения принимаются на голосовании, у каждого из генералов будет один голос.

Бенкей стояла, не шелохнувшись, пока Ёшицуне скучающим тоном объяснял, как именно устроен Хатакеяма.

— Следующее. Как я и говорил, с этого момента я отменяю Войну запчастей в Киото. Если кто-то из вас будет продолжать так сражаться, вы только наживете себе неприятностей. С вами будет разбираться лично она. — Бенкей ухмыльнулась. — Ну, или кто-нибудь еще. Взамен Войны запчастей вы можете играть в "Чертовы 33".

Ёшицуне развел руками.

[Скотч]

Правила, которые они придумали, были довольно просты — вся суть "Чертовых 33" заключалась в том, что капитан команды должен был прыгать над своими сокомандниками, растянувшимися на полу. Бенкей почувствовала, что засыпает, и сосредоточенно уставилась на эмблему "Трезубца", намалеванную справа от входа.

Она сама не знала, как смогла отстоять всю сходку. Ёшицуне повернулся к ней, сказал уже нормальным голосом.

— Кстати, я забыл тебе сказать, у нас необычная посетительница. Она хотела встретиться со мной раньше, но…

С виду Бенкей была спокойна, как обычно, но внутри у нее все просто полыхало от гнева. Как бы она ни уставала, Ёшицуне не имел права скрывать, что с ним из Токио связалась королева Долга.

Про дорогу Долга было известно больше, чем про все остальные — просто потому, что ей следовали не райдеры, а техники. Настройщики.

Вблизи королева Долга выглядела еще младше, чем на экране. Она гордо держала голову, увенчанную двумя довольно дурацкими, по мнению Бенкей, пучками. Еще Бенкей думала, что так задирать нос ей было просто жизненно необходимо, чтобы огромные очки не сползали вниз.

Впрочем, в пижонстве они с Ёшицуне друг друга стоили.

Бенкей откинулась назад.

— Добро пожаловать в Киото. — Сказал Ёшицуне. Они с Ине сидели друг напротив друга, Бенкей — чуть в стороне.

Ине кивнула и с любопытством оглянулась.

— Я вижу, теперь весь Киото — ваш?

— Что привело сюда уважаемую королеву?

Ине не моргнула глазом и ответила Ёшицуне ухмылкой на ухмылку.

— Долг тюнеров с дороги Долга — помогать королям. Я могу помочь вам, Ёшицуне. Поэтому я здесь.

Бенкей подумала, что, несмотря ни на что, Ине ей нравится, и поднялась.

— Я пойду, генерал.

Ёшицуне помахал ей. В комнате было душно, и на свежем воздухе у Бенкей закружилась голова. Почему-то хотелось смеяться.

Ине уехала вечерним поездом. Когда Бенкей вернулась после того, как выдернула одну из мелких команд на внеплановый сбор и показала им оборот на 360 по вертикальной поверхности, ей ненадолго почудилось, что Ёшицуне и Ине шипят друг на друга вываленными змеиными языками. Ёшицуне она тоже понравилась, и он проводил Ине парой дурацких безобидных колкостей. Бенкей остановилась, глядя ей вслед.

— Что она сказала, генерал?

Ёшицуне пожал плечами.

— Что я достаточно хорош, чтобы стать королем. Правда, для этого сначала придется побить кого-то там из "Спящего леса"…

— Ты отказался?

— Конечно. — Ёшицуне оперся подбородком на переплетенные пальцы. — Не хватало мне еще вовлекать "Трезубец" в это дерьмо.

Бенкей пожала плечами.

— Больше она ничего не сказала?

— Ты когда-нибудь слышала о детях Гравитации? — Внезапно спросил Ёшицуне, и Бенкей покачала головой.

— А что?

— Она повторяла это, когда снимала мерки. Да не собираюсь я драться, так, на всякий случай, — объяснил Ёшицуне, увидев выражение ее лица, когда он упомянул мерки. — Что-то вроде: "Удивительно, он не дитя Гравитации и все же…".

— Нет, никогда. Ты не спросил ее про Газиль?

Мысль пришла ей в голову совершенно случайно, но показалась стоящей — из всего "Спящего леса", бои которого Бенкей засмотрела до дыр, Ине казалась самой… нормальной. Самой понятной.

Ёшицуне кивнул.

— Она удивилась, но ничего не ответила. Мне все больше кажется, что надо попробовать искать Газиль самим.

Они уже говорили об этом как-то раз, но тогда начало поисков пришлось отложить — куда важнее был "Трезубец".

— Отправь Сабуро, — предложила Бенкей.

Ее радовала только одна вещь: по всему выходило, что это был последний визит гостей из Токио.

0

Бенкей не помнила, когда Токио, а не Киото, стал отправной точкой в их расчетах — стол Ёшицуне в дальней комнате, о которой знали только немногие посвященные, был завален ворохом карт, расчерченных разноцветными линиями разделов, а Сабуро давно переехала. В Токио у нее была семья, пятилетний сынишка, и Ёшицуне никогда не заскакивал к ней в гости, как будто вообще забыл о ее существовании.

Китидзи настроил Сабуро отдельную защищенную линию, и она занималась тем, что умела лучше всего — вынюхивала и узнавала.

Бенкей подумала, прикрывая глаза, что, когда все закончится, она должна будет обязательно навестить Сабуро. Хотя бы для того, чтобы передать последнюю благодарность генерала.

Правое бедро онемело, от голода сосало под ложечкой, но на еду у Бенкей не было сил. Пальцы начали замерзать.

Из-за рваных темных облаков вынырнул полумесяц, но его свет не пробивался сквозь плотную завесу фонарей. Блестящая разметка выскакивала из черноты прямо под колеса.

[Скотч]

8

Бенкей ошибалась: новости о том, что "Трезубец" стал единственной командой Киото, разошлись слишком быстро; может быть, об этом позаботилась Ине, но спустя несколько спокойных месяцев — Бенкей занималась в основном дисциплиной, — "Спящий лес" вызвал "Трезубец" на сходку.

Они с Ёшицуне все так же продолжали тренироваться поздними вечерами. АТ Бенкей развалились, и новые она собрала себе по деталям, прибегнув к помощи местных настройщиц. Они же сделали для нее то, что Ёшицуне сразу же обозвал "костоломом" — увесистую трость с колесом на конце. Бенкей всегда каталась, по максимуму используя окружающее пространство — она носила налокотники и закрывала запястья, потому что отталкивалась руками, но это мешало ей, ограничивая подвижность. Трость решала эти проблемы.

Ее волосы отросли, и как-то раз, когда она зашла внутрь их штаб-квартиры — Сабуро и правда смогла найти штаб-квартиру, комнату за подвальным помещением, полным игровых автоматов, где Ёшицуне обычно проводил время, если не был занят в школе или на сходках, или если не тренировался, — Ёшицуне выпучил глаза:

— Эй, ты себя видела в зеркало? Смотришься, как Садако.

Бенкей попробовала представить себя со стороны — в высоких черных сапогах со школьной формой, которую она попросту не успевала снимать. Выглядело не очень. Ёшицуне щеголял в светлой куртке, в которой он казался старше своего возраста.

Они должны были быть везде одновременно: Бенкей встречала Ёшицуне только на вечерних тренировках и иногда перехватывала его в штабе или в городе. Бенкей сваливалась без сил, как только возвращалась домой. Выпускная церемония приближалась все неумолимей. Учитель раздал им листки, где надо было отметить университет и специальность; Бенкей не нашла ничего лучше, чем поступить с ним так же, как и когда-то с заявкой на вступление в клуб.

Ёшицуне звонил редко и каждый раз невовремя — он поймал ее в центре, когда она перепрыгивала с одного навеса на другой, и тут же сбросил вызов, не успела Бенкей поднять трубку. Она развернулась по направлению к штабу.

Ёшицуне рассматривал потолок с озабоченным лицом. Китидзи вытянулся за ним.

— Что случилось?

— "Спящий лес".

Сходка, которую предложил "Спящий лес", была дружеской — никаких эмблем на кону, ничего вообще, но они всю ночь просидели, решая, стоит ли соглашаться и сколько можно показать драгоценным гостям из Токио. Ёшицуне хмурился и ерошил волосы. "Спящий лес" играл в игру, известную только им самим; Бенкей знала, что Ёшицуне пытается взломать код и понять правила — тогда у него получилось бы выиграть, — но ничего не выходило.

Бенкей и сама не понимала ни черта. Небесная регалия, по слухам, хранилась где-то под Токио; Ине уже сказала, что Ёшицуне не может стать этим самым восьмым королем, которого у "Спящего леса" пока не было; Газиль… Они до сих пор не знали, была ли она как-то связана со всем этим, и существовала ли она вообще — Сабуро разослала свою команду по всем городам Кансая, но без толку. Она собиралась взять больший охват, но Бенкей сильно сомневалась, что это поможет.

Когда-то она пробовала искать Нике — еще до "Трезубца" и до своего выздоровления, просто чтобы знать, что, если она захочет, она сможет взять реванш. Нике попросту не существовало. Как и других королей "Спящего леса". Китидзи показал им медицинскую карту Ине, ее свидетельство о рождении, адрес, школьный аттестат. На остальных — ничего. Дело было даже не в том, что на самом деле их звали как-то по-другому… Хотя Бенкей уже сомневалась в том, что у них были нормальные имена.

Бенкей впервые в жизни с опаской думала о том, что Япония слишком мала. Ёшицуне, наоборот, только распалялся.

— В конце концов, они просто люди, — сказал он как-то раз с хищной улыбкой. — И ты, как мой генерал, совершенно не должна быть испугана.

Бенкей училась не бояться. Они готовились к встрече: люди Сабуро еще раз обшарили весь Киото, чтобы убедиться, что они не столкнутся с неприятными сюрпризами вроде шпионов или Нике в ближайшей подворотне; храм отдраили дочиста.

Штандарт "Трезубца" был вывешен на задней стене, и Сабуро стояла справа от него. Бенкей коротко улыбнулась ей, но Сабуро не изменилась в лице — ответственность большой команды изменила их всех.

Сам Ёшицуне сидел на помосте, расслабленно болтая ногой. Бенкей не чувствовала страха — даже если Ёшицуне только притворялся невозмутимым, он знал свое дело.
Минуты тянулись, как часы, и каждый звук, доносящийся снаружи, заставлял капитанов команд судорожно вздрагивать.

Сора появился, когда они уже устали тревожиться — по ряду стоящих пробежал шепоток, Сабуро даже не повернула головы, как и мальчишка из ее команды, стоящий слева от штандарта. Сора с любопытством огляделся.

— О, как официально! Неужели все для меня?

Он был ниже, чем его представляла Бенкей, и гораздо более щуплым. Парень по правую руку от него — Спитфайр, король дороги Огня, — возвышался над ним на полголовы.

— Все для дорогих гостей, — сахарно улыбнулся Ёшицуне, и его голос прокатился через весь зал. Сора сделал вид, как будто только что заметил его:

— О! — Повторил он. — Приятно познакомиться, "Трезубец".

— Рады приветствовать гостей из Токио.

Бенкей стояла за спиной Ёшицуне, слушая, как он и Сора обмениваются дежурными комплиментами. Улыбка Соры была натянутой, Ёшицуне наверняка выглядел так же — "какое броское имя" — "не у меня одного".

— Честно говоря, это товарищеский забег, и мы хотели бы просто как-нибудь побыстрее с этим разобраться…

Сора щурился, так же как и Нике, но он внимательно рассматривал зал и собравшихся в нем людей.

— Может быть, что-то вроде гонки?

Детали они еще не обговаривали, но Бенкей почему-то казалось, что Сора задержится подольше. Ёшицуне сказал тогда, покачав головой: "Не будет. Сейчас для них это просто формальность. Показать, что они лучше". Бенкей ухмыльнулась: "Надеюсь, ты не будешь поддаваться, генерал", и Ёшицуне помахал в воздухе диском: "Тут поддавайся — не поддавайся".

Бенкей знала, что "Чертовы 33" идеально подходили для целей Ёшицуне — прощупать Сору. Заставить выложиться на полную. Показать, чего он стоит. Спитфайр, хотя и к нему они относились настороженно, вызывал меньше опасений — на записях он выглядел дружелюбным. В его движениях никогда не мелькала злоба или жестокость, как у Соры, и он, похоже, просто наслаждался АТ — как и Фалько, и Блекбёрн, и Донторес. Как все, кроме Соры — и, может быть, Килика.

— Вы на территории Кансая. Значит, будем играть по правилам Кансая.

Голос Ёшицуне звучал непримиримо. Бенкей хорошо знала это его упрямство, и знала, что легче убить его, чем переубедить. Ёшицуне нарывался, и Сора знал это — но он пришел сюда не за тем.

Бенкей смотрела на Спитфайра. Тот стоял, делая вид, что совершенно не имеет отношения к происходящему вокруг.

— Ладно. Я выиграю в любом состязании.

С каждой секундой Сора пугал Бенкей все больше и больше. Она была уверена, что сможет справиться с собой, она уже почти забыла Нике — одну старую обиду вытеснили новые тревоги. Страх, который принес Сора, был другим, и по сравнению с ним Нике казался безобидным. Сора был похож на дикого зверя, зачем-то притворяющегося ручным, но готового укусить в любой момент, и вживую, не на видео, это ощущение только усиливалось.

Ёшицуне развел руками.

— Сыграем в "Чертовы 33"?

Сора хитро улыбнулся:

— Я только надеюсь, что это быстро.

— О-о, разумеется! — Из голоса Ёшицуне пропали все угрожающие нотки, и он снова стал неисправимым идиотом, самим собой. — Надо прыгать, — охотно объяснил Ёшицуне. — На 33 метра. Все просто: кто дальше, тот и победил. Но есть одно но: на этой отметке лежит член команды — обычно несколько человек, конечно, но раз уж у нас только один... Это выражает вашу ответственность за жизни людей, которых вы ведете за собой.

Спитфайр переглянулся с Сорой, высоко поднял брови.

— У вас так всегда?

Бенкей вмешалась, не давая Ёшицуне ответить:

— Таково правило "Трезубца".

Спитфайр вежливо улыбнулся, повернулся к Соре.

— Я или ты? А, да, конечно, — он поднял руки в воздух и рассмеялся. — надо оставить лучшее впечатление о "Спящем лесе", верно? Давай, Сора, я верю в тебя.

Спитфайр спокойно развернулся, весело подмигнул кому-то из девушек в первом ряду.

Когда обычные люди ложились на красную отметку, они были в ужасе. Даже те, кто держались хорошо, то и дело порывались повернуться к помосту, с которого должен был прыгать их лидер. Спитфайр же спокойно смотрел наверх, а потом и вовсе закрыл глаза.

Бенкей заметила колючий взгляд Ёшицуне — "Не отвлекайся!" — и повернулась к разминавшемуся Соре. Он выглядел откровенно скучающим — и при этом хищно заинтересованным в своем прыжке.

Бенкей снова подумала, что он похож на животное, на птицу, оживающую только тогда, когда она парила в небе.

— Элемент неожиданности. Он должен смутиться, — едва слышно пробормотал себе под нос Ёшицуне. — Вряд ли он покажет лучшие результаты, но и этого будет достаточно.

[Скотч]

0

И если то, что Сора прыгнул в тот день, было не лучшим его результатом, он был просто чудовищем.

Бенкей оторвала руку от руля, зачесала волосы назад. По встречной полосе пронеслась машина, разрезая темноту фарами, и Бенкей едва удержалась от того, чтобы не вильнуть в сторону от неожиданности. Задумалась слишком глубоко — может быть, опять задремала с открытыми глазами, не услышала шума.

Ноги замерзли — то, что осталось от ног, и Бенкей снова сошла с дистанции, на этот раз остановившись на обочине. Лес перед ней шумел листвой, когда она, кряхтя от боли, стаскивала свое тело с мотоцикла. Бенкей встала, опираясь на трость, как на костыль, и надеясь, что колено ее не подведет.

9

Сора уехал — на самом деле, и люди Сабуро подтверждали, что они со Спитфайром были одни. Ёшицуне в бешенстве расхаживал по штаб-квартире, меряя ее шагами. Бенкей сидела на диване, и от мельтешения у нее начинали уставать глаза.

Перед тем, как выйти из храма, Спитфайр подошел к Бенкей.

— Очень красивый город, — похвалил он. — Если вы не против, я хотел бы приехать еще раз.

Он приложил руку к повязке на лбу и откланялся прежде, чем Бенкей успела остановить его. Вскоре они услышали о том, что в "Спящий лес" приняли еще одного, последнего восьмого короля.

А Спитфайр и в самом деле вернулся — не один, а с Ине, вечерним поездом, когда их никто не ждал, и без АТ. Без них Спитфайр как будто подрастерял свой лоск: он ходил так, как будто боялся, что земля вот-вот уйдет у него из-под ног.

— Чем обязаны? — Любезно поинтересовался Ёшицуне.

— Нам нужна ваша помощь, — ответил Спитфайр твердо. — Хотя это, пожалуй, не главное. Вы знаете про Газиль.

Бенкей присвистнула.

— Нам — значит "Спящему лесу"?

Спитфайр покачал головой.

— Только нам двоим. Есть кое-что, с чем я пока не хочу делиться с остальными. Конечно, вряд ли они виноваты, но…

Ёшицуне немного подумал и кивнул.

— Хорошо.

— Дело в том, что Газиль исчезла. И не только она — некоторые другие дети Гравитации тоже. Их регалии стали появляться в разных частях Японии, но никто из их нынешних владельцев и в глаза не видел первых королей. Мы пробуем искать их, но… — Спитфайр развел руками, Ёшицуне нахмурился.

— Расскажите подробнее, — потребовал он.

Спитфайр сидел, отвернувшись, пока Ине рассказывала — тихим, спокойным голосом, иногда оглядываясь на застывшую спину Спитфайра.

Она говорила о Небесной регалии и о экспериментах, проводимых на Тропаеме. О детях, росших в темноте и невесомости, о попытках создать идеальный гироскоп — о бесконечных провалах, о нечеловеческих возможностях и том, как Килик защищал остальных. О том, как Башня рухнула и дети разбежались — а потом стали исчезать, один за другим; и если сначала можно было списать это на усталость и желание забыть о прошлом, то недавно стало понятно, что кто-то выслеживает их.

О величайшей ценности, хранившейся в регалиях, — о кодах активации.

Когда Ине закончила и благодарно приняла из рук Бенкей стакан воды, уже стемнело.

— Если вы что-то обнаружите, свяжитесь с нами. Если захотите, конечно.

— Я думал, после такой беседы мы будем просто обязаны давать клятву о неразглашении под угрозой смерти, — поднял брови Ёшицуне, и Спитфайр рассмеялся.

— Да нет. Это секретная информация, конечно, но я подумал, что раз уж вы вляпались так глубоко, то должны знать. — Он вздохнул. — Надвигается буря.

Бенкей вспоминала, что сказал Нике — "Эй, почему бы тебе не оказаться Газиль? Мы, знаешь ли, так ищем тебя и твою регалию", — и бросила короткий взгляд на Ёшицуне в поисках поддержки. Тот покачал головой.

"Спящему лесу" нельзя было доверять. Он с усилием разомкнул губы.

— Спасибо. Я не обещаю, что мы раскроем все карты…

— Этого не надо, мы можем справиться и сами, — ослепительно улыбнулся Спитфайр. — И в любом случае, не сейчас. Откровений на сегодня достаточно, вам нужно время, чтобы утрясти это все в голове.

Ёшицуне кивнул, соглашаясь с его словами.

— Точно. И все-таки, спасибо.

Когда Бенкей думала, что все уже закончилось, он вдруг остановил Спитфайра на пороге:

— Спитфайр. — Тот обернулся. — Берегись Соры.

Спитфайр рассмеялся и покачал головой.

— Нет уж. К сожалению, он единственный, кому я доверяю.

Было неожиданно больно слышать это.

Все стало понятней и запутаннее в то же время, и первое время Бенкей казалось, что Ёшицуне просто махнул на слова Спитфайра рукой. Забыл, оставил отлеживаться где-то в укромном уголке, пока не придет час Х — Бенкей и сама не знала, что делать со всем этим. Они привыкли собирать информацию по крохам, и вся правда оказалась слишком ошеломляющей и слишком тяжелой.

— Надо рассказать Спитфайру, — однажды вечером сказал Ёшицуне.

Бенкей покачала головой.

— Ты уверен?

— Да. Но давай поговорим за едой.

— Если ты угощаешь.

— Заметано.

Ёшицуне выбрал одну из забегаловок на окраине: впереди дорога поднималась в гору, там был, кажется, храм; белые занавески под крышей медленно колыхались от ветра.

— У меня нехорошее предчувствие, — сказал Ёшицуне, со стуком ставя на стол кружку. Бенкей пожала плечами. Становилось прохладно.

Хозяин поставил перед ними две дымящиеся тарелки с лапшой. Бенкей разламывала палочки, когда телефон Ёшицуне коротко зазвонил.

Ёшицуне взглянул на экран, и его лицо приняло удивленное выражение. Он поднял трубку. Бенкей смотрела за ним краем глаза.

— Да, слушаю.

— Могу.

— Что?

Он нахмурился, оттолкнул тарелку — по ее белому краю скользнули жалобные блики. Бенкей застыла посреди движения, не донеся до рта лапшу, и вся превратилась в слух. Обычная тишина: где-то позади шумит автострада, птица, хлопая крыльями, приземлилась на конек крыши, хозяин мешает суп.

— Мы не вмешиваемся, — очень громко сказал Ёшицуне, и хозяин оглянулся на него.

— Ради чего?..

Он говорил — больше слушал — уже так долго, что у Бенкей устала рука. Лапша остыла. Наконец Ёшицуне бросил трубку на стол.

— Кто это?

Ёшицуне нерешительно вертел в руках палочки.

— Спитфайр. В "Спящем лесе" что-то неладно. Он не стал объяснять до конца, но… мне надо поговорить с Ине.

— Вернемся в штаб-квартиру? — Спросила Бенкей одними губами, наклоняясь над тарелкой, и Ёшицуне покачал головой.

— В отель. В штабе Сабуро собралась сегодня что-то устанавливать.

Блеклая девушка за стойкой едва окинула Бенкей взглядом, но та все равно коротко кивнула, забирая ключ.

Номер на третьем этаже располагался в самом углу здания, и к нему вел длинный и узкий коридор. Отель казался пустым, но Бенкей знала, что это всего лишь звукоизоляция, преимуществами которой они с Ёшицуне собирались воспользоваться.

Ёшицуне шел позади, и толстый ковер скрадывал звук его шагов. Сапоги Бенкей приглушенно клацали при каждом ее движении.

Ключ легко проскользнул в замок, и дверь открылась после короткого щелчка. Увидев интерьер, Ёшицуне присвистнул и ухмыльнулся. Бенкей возилась с замком, а он обошел комнату по периметру, поднял одну из разбросанных по полу подушек в оборках.

— Ты выбрала самый розовый номер из всех, которые у них только есть?

Бенкей обернулась и пожала плечами. Она наклонилась, расстегивая молнию и сбрасывая сапоги. Они были удобней, чем обычные АТ — фиксировали ногу, не давая ей уходить в сторону, но ходить в них Бенкей пока не привыкла.

— Ты никогда не был в отелях? Они все такие.

Бенкей выпрямилась, отбрасывая тяжелую копну волос за спину, потянулась. Ёшицуне все еще смотрел на нее совершенно нечитаемым взглядом, как будто хотел что-то спросить.

— Ладно, — в конце концов сказал Ёшицуне, разом помрачнев и проведя рукой по волосам. — Шутки в сторону.

Бенкей придвинула к себе пуфик и удобно уселась на него, вытянув ноги. Она любила ходить босиком, даже если шанс выпадал и не так часто.

— Что сказал Спитфайр?

— Что "Спящий лес" распадается.

— Что?!

Бенкей не поняла, как она снова оказалась на ногах.

— И это еще не самое худшее. — Ёшицуне тяжело вздохнул, оперся о колени локтями. — Они не просто решили разойтись, а раскололись на два лагеря. Одним верховодит Килик, и угадай, кто — вторым?

— Сора, — выдохнула Бенкей. Ёшицуне бросил ей:

— Сядь. Спитфайр толком так и не сказал, в чем там дело, но он твердил, что… Нет, не так. Спитфайр поддерживает Сору. Он сказал, что почти весь "Спящий лес" поступил так, и что сначала они думали, что дело уже решенное, но Килик оказался против. Они будут драться послезавтра.

— Это относится к детям Гравитации?

Ёшицуне помолчал.

— Думаю, да. Сейчас Килик ищет себе союзников. Спитфайр сказал что-то о Небесной регалии…

Бенкей закусила губу.

— И все-таки, как это относится к нам? Мне жаль Спитфайра, но… Они передерутся, и, может быть, Соре достанется так, что можно будет про него забыть.

Ёшицуне покачал головой.

— Сора не пошел бы на это, если бы не был уверен.

Ночь они провели в отеле, на одной кровати, почти соприкасаясь спинами. Бенкей не могла заснуть, обдумывая слова Ине и рассказ Ёшицуне. Ёшицуне позади нее в конце концов ровно и размеренно засопел, перевернулся; Бенкей тоже повернулась и лежала, разглядывая его безмятежное лицо с наконец-то разгладившейся складкой между бровей.

Два дня они провели в нервном ожидании.

— Если "Спящий лес" падет, обратным концом это ударит по нам, — сказал Ёшицуне, нервно покусывая ноготь. — Сейчас они — главная преграда на пути к Небесной регалии, и кто знает, сколько райдеров решат рискнуть, если она исчезнет. Даже из "Трезубца".

Два дня прошли — глядя на лица не подозревающих ни о чем Сабуро и Китидзи, Бенкей чувствовала себя обманщицей, — но ничего не произошло. Бенкей ожидала шумихи, паники, переполоха, чего угодно. Утро встало над горами, нежное и прозрачное, днем солнце жарило асфальт на улицах, а вечером снова спустилась прохлада, и Сеть как будто вымерла. Лицо Ёшицуне превратилось в застывшую напряженную маску.

Это было чертовски плохо — и они могли только ждать. Наконец, Ёшицуне поднялся со стула, окончательно решившись — он проиграл еще полчаса назад, и сидел перед пустым экраном, не замечая этого.

— Едем в Токио.

Бенкей кивнула и медленно встала.

[Скотч]

0

Все тело затекло, и Бенкей неловко потянулась, рискуя свалиться. Стоять было теплее, чем ехать — хотя бы ветер не бил в лицо.

Тогда, в старшей школе, у них не было прав; пришлось покупать билеты и оправдываться перед родителями, но своего они добились.

В первый раз Токио показался Ёшицуне просто ужасным — на пару минут он превратился из уверенного в себе генерала "Трезубца" в обычного подростка, с ошалелым видом оглядывающегося по сторонам. Токио был выше и шумнее храмового Киото, и Бенкей сама невольно заулыбалась, следуя за Ёшицуне.

— Вблизи эти небоскребы какие-то слишком огромные, — пораженно выдавил он.

Потом они таскались по больницам, потому что не смогли придумать, с чего начать, а это решение казалось самым верным. В очередном холле их встретила медсестра, но ее слова Бенкей уже давно забыла. Она стояла и улыбалась в темноту, запрещая себе плакать.

10

Из наполовину закрытого белой ширмой окна лились последние лучи солнца. Спитфайр лежал на кровати с железными ножками. Ине сидела в углу, согнувшись в три погибели и даже не поприветствовав их. Они оба молчали, и это молчание — тяжелое, напряженное, выматывающее, — заставляло Бенкей быть настороже. Она осталась у дверей, готовая прикрывать отход, а Ёшицуне огляделся, взял стул и развернул его спинкой к кровати. Он сел, как обычно, задом наперед, пару раз покачался туда-сюда, как будто ждал, что Спитфайр начнет разговор.

Поняв, что приветствия не дождется, Ёшицуне начал сам.

— Ну, и как дела? — Наигранно бодро спросил он. Ине не повернула головы, но Спитфайр, весь бледный, улыбнулся через силу:

— Говорят, я больше не смогу встать на АТ.

Ёшицуне как будто выцвел, и Бенкей почувствовала, как по спине пробегает холодок.

— Кто это был?

— Неважно. Номинально победил новый "Спящий лес".

— Номинально? — Переспросил Ёшицуне, и Спитфайр ухмыльнулся.

— Я, как и ты, наверное, подозреваю, что единственные, кто выиграл в этой истории раскола, — Сора с Нике.

Спина Ёшицуне напряженно застыла.

— Чем все закончилось?

Бенкей думала, что Спитфайр не ответит, но он сомкнул веки, как будто ему было слишком сложно держать их открытыми, и облизнул губы.

— Сора не получил регалии, но коды активации к ней у него теперь почти все. И ничего не закончилось, — проговорил Спитфайр. — Амбиции Соры… Почему я заметил их так поздно?

— Ему все еще нужна регалия?

Спитфайр открыл глаза. Его взгляд был прямым и уверенным.

— Да.

Ине, застывшая, как кукла, вздрогнула, и Бенкей захотелось обнять ее. Что-то произошло у них со Спитфайром, раз она боялась даже прикоснуться к нему.

— Все дерьмовей и дерьмовей с каждой минутой, — пробормотал Ёшицуне себе под нос. Комната была маленькой и тесной, и слова обоих королей падали в тишине гладкими камнями.

— Еще хуже, чем ты думаешь. Можете, кстати, перестать искать Газиль.

— Не буду спрашивать, откуда ты…

— Сора не знает, — прервал его Спитфайр. — Мы… немного поговорили с Ом после битвы.

— Еще кто-то из детей?

— Да. Она случайно наткнулась на твою девчонку, Сабуро, пока сама... Они с Газиль когда-то были подругами.

Слово прозвучало. Ёшицуне глупо и ошеломленно моргнул:

— Вот как. Это точно?

— Доктор Минами подтвердил, что она мертва.

— Ублюдки, — прошипел Ёшицуне.

Спитфайр помолчал, а потом спросил:

— Он напал на Бенкей?

Ёшицуне кивнул.

— Не Сора. Нике.

— Так и думал, что у вас личные счеты, — довольно хмыкнул Спитфайр. — О том, что он придет за Бенкей, можешь не беспокоиться. Даже если Нике вспомнит, что это была она, Сора попросту не воспримет его слова всерьез.

— Вот как, — повторил Ёшицуне. — Что ты собираешься делать дальше?

Ине сидела, раскачиваясь на своем стуле из стороны в сторону и смотря в одну точку, и Бенкей приказала себе отвести взгляд.

— Я верну регалию.

Ине повесила голову. В голосе Спитфайра слышался затаенный гнев.

— А дальше… я не знаю, но чувствую, что должен остановить Сору. Остановить Килика. С самого начала нельзя было вовлекать в это посторонних. Было бы лучше, если бы Небесная регалия…

Ёшицуне оборвал его на полуслове, и Бенкей давно не видела его таким взбешенным.

— Ты все еще думаешь о ней, идиот?!

Спитфайр не обратил на его слова ни малейшего внимания.

— Если хочешь защитить Кансай, Ёшицуне, сделай его таким сильным, каким он не был никогда. Вышвырни оттуда всех детей, кого только найдешь, и будь готов сражаться в любой момент, потому что Сора ничего не забывает.

— Ладно. Я понял.

Ёшицуне встал, аккуратно отставив стул.

— Если ты изменишь свое мнение, помни, что Кансай всегда примет тебя с раскрытыми объятиями.

— Не думаю, что захочу навязывать вам неприятности, но спасибо. — Спитфайр отвернулся в сторону окна, не собираясь прощаться. Ёшицуне задержался на пороге.

— До встречи, Ине. Надеюсь, что до встречи, Спитфайр.

Бенкей вышла за ним в полном молчании. Они шли по длинным запутанным коридорам больницы, и Ёшицуне не съязвил про них ровно ничего.

— Думаю, билеты на сегодняшний поезд еще остались, генерал.

Ёшицуне вздрогнул от звука ее голоса, обернулся; он выглядел взъерошенным и растрепанным.

— Что? А, да, конечно. Ч-черт. Черт бы побрал эту их регалию, — Ёшицуне запустил руку в волосы, с силой растрепал их.

— Держись, генерал.

Ёшицуне горько рассмеялся.

— Ну, у нас хотя бы есть время до следующего выступления этого ублюдка Соры.

Он пошел вперед, а Бенкей задержалась немного, рассматривая кроваво-красный закат. Только бы "Трезубцу" хватило этого затишья.

0

Бенкей устало оперлась о сиденье, запрокинув голову.

Она теряла время.

Может быть, это было неважно — вряд ли планы Соры могли расстроиться только из-за того, что она привезла регалию часом или минутой раньше, но Бенкей должна была покончить с этим делом, пока у нее еще были силы. Ей оставалось проделать еще половину пути.

— Только небольшая передышка, генерал, — пробормотала она, забывшись.

11

Ёшицуне позвонил, когда Бенкей выворачивала на дорогу, ведущую в город. Колесо вильнуло влево, послушное движению руки, и в эту секунду раздался звонок. Бенкей сбросила его, потому что в любом случае собиралась в штаб — и у Ёшицуне или случилось что-то такое, о чем бы он все равно не смог рассказать по телефону, или у него закончились сигареты.

Штаб-квартирой "Трезубца" так и оставался тот храм, где Сора прыгал "чертовы 33", но настоящее сердце располагалось в другом месте, на задворках торговых кварталах, в подвале с игровыми автоматами. Его владелец был одним из райдеров "Трезубца", и Ёшицуне круглосуточно просиживал там штаны, раскладывая тетрис снова и снова. Когда кто-то поддевал его, он отвечал, что это помогает ему думать.

С того дня, когда они вернулись в Киото, прошло несколько лет, и первое время они жили в страхе, что Сора вот-вот развяжет войну. Ёшицуне в срочном порядке собирал отряды и назначал ответственных, но потом в Сеть стали просачиваться слухи о бесславном поражении Соры.

Сколько правды было в сообщениях о том, что он больше не может ходить, никто не знал, но Ёшицуне посчитал это началом затишья. Иногда Бенкей вспоминала, каким он был в их первую встречу и удивлялась тому, как он повзрослел, — времени на это, впрочем, почти не было. "Трезубец" разросся до размеров Кансая, и она металась из одного города в другой, улаживая споры и конфликты. Не сказать чтобы ей это не нравилось.

Бенкей полюбила свой мотоцикл и привыкла проводить в его седле по несколько часов подряд; Ёшицуне то гонял всех в хвост и в шею, то погружался в долгие раздумья, но что-то в Кансае точно менялось.

Когда Ёшицуне закончил школу, он начал курить, и теперь в полуподвальном помещении его личной базы всегда было дымно. Бенкей направлялась именно туда — никаких особых новостей не было, Сабуро, с которой она случайно пересеклась, доложила, что и в Америке, и в Токио все тихо и Сора с Нике живут так же, как жили несколько последних лет.

Ничего не происходило, но в воздухе пахло ураганом.

Бенкей оставила мотоцикл на небольшой площадке и, не оглядываясь, пошла ко входу. Здесь повсюду дежурили люди Ёшицуне — Кансай был готов начать воевать в любую секунду, и главным их занятием было охранять полководца.

Из двери подвала вышел человек в черной куртке и почти сразу же свернул в переулок. Бенкей проводила его взглядом, а потом ускорила шаг. Распахнутая ею дверь громко хлопнула о стену.

— Что он здесь делает?

Человечек на экране автомата мигал, столкнувшись с блоком, но Ёшицуне смотрел мимо него. Сигарета тлела между его пальцев, очки висели на вороте футболке, и Бенкей окликнула его еще раз:

— Генерал!

Ёшицуне вздрогнул.

— А, ты уже здесь.

— Это ведь был Спитфайр, верно? Что ему было нужно?

Он поморщился, проводя рукой по лбу.

— Лояльность Кансая, конечно, — Ёшицуне откинулся назад, Бенкей подтянула один из стульев поближе и села на него. Когда она достала трубку, Ёшицуне кинул ей зажигалку.

— Он недавно вернул себе звание короля, — неохотно начал Ёшицуне.

Бенкей кивнула.

— Таке-чан взрывался по этому поводу.

— Они в Токио собираются создать команду вроде "Трезубца", чтобы поддерживать относительный мир. Похоже, распад "Спящего леса" здорово напугал Спитфайра, — усмехнулся Ёшицуне, но Бенкей перебила его:

— Это же неплохо.

Ёшицуне наклонился вперед, запустил руку в волосы — чертыхнулся, ткнув в себя забытой погасшей сигаретой.

— Меня смущает то, что он продолжает говорить про эту Небесную регалию. Прямо как тогда, когда он заявился в прошлый раз. Черт, мне это на самом деле не нравится! Нас хотят втравить в какую-то темную историю, и у меня нет никакого желания ввязываться…

— У нас есть выбор?

— Спитфайр сказал, что есть, но за ним стоит Сора.

Бенкей выпрямилась, по спине пробежал холодок. Ее вопрос прозвучал резче и, возможно, испуганнее, чем она планировала:

— Сора?!

[Скотч]

Ёшицуне избегал смотреть ей в глаза, но теперь он поднял взгляд:

— Этот ублюдок и регалия Неба. Дерьмово. Не знаю, что это за афера, и я уже почти решил голосовать про…

— Надо соглашаться, — оборвала его Бенкей застывшим голосом.

— Да какого!..

— Иначе потом придется хуже. — Она чувствовала себя так, как будто заносит над головой Ёшицуне меч, но все равно продолжала: — Ты помнишь, генерал? "Все ради мира в Кансае"? Сора развяжет войну, рано или поздно, как он уже сделал…

— Тогда-то нам и не поздоровится! Посмотри на "Спящий лес"!

Бенкей сглотнула, чувствуя, как быстро пересыхает горло.

— Нет. Вовсе нет. Мы ему не нужны — ты же помнишь, что Нике оказался здесь по ошибке? Он искал другую девчонку, Газиль. И Нике не вернулся и не рассказал обо мне. Это значит, мы им не нужны — мы не из первого поколения, и в "Трезубце" нет ни одного этого ребенка. Спитфайр говорил об этом, когда предупреждал избавиться от детей, помнишь? Сами по себе мы для них ничего не стоим. Но ведь Соре нужен мир.

Ёшицуне молчал.

— Подумайте о той ответственности, которую вы взяли на себя, генерал. Если Соре нужен Кансай, пусть получит его без жертв.

Бенкей сама не заметила, когда сжала пальцы на чашечке трубки так крепко, что костяшки побелели.

— Генерал?

Ёшицуне облизал губы, горько усмехнулся:

— Спитфайр сказал, что вернется через неделю. Что ж, у нас, похоже, нет выбора. Объявляем голосование Таке-чану?

Первый комментарий от Таке-чана был таким предсказуемым, что Бенкей, нависавшая над Ёшицуне и смотрящая поверх его плеча в экран, фыркнула и рассмеялась, несмотря на все напряжение. "Спитфайр — это тот красавчик из "Спящего леса"? Хочу-хочу! Голосую за!". После такой легкомысленности Таке-чана как прорвало, и через пятнадцать минут Бенкей выпрямилась, потирая затекшую спину.

— Как думаешь, они уже наболтались или еще не время?

— Дай им еще часок, — рассмеялся Ёшицуне. — Не будь такой нетерпеливой, у нас неделя времени в запасе.

— Я хочу решить все побыстрее, — ответила Бенкей, стуча себя пальцем по губам. Дверь в подвал так и осталась приоткрытой, и из-за нее доносился чей-то разговор. Бенкей сказала неожиданно для себя: — Эй, Ёшицуне, давай прокатимся?

Вечерний Киото был залит огнями. Они ехали поверху, по навесам, укрывающим тротуары. Гора впереди сливалась с небом. На перекрестке Бенкей затормозила — Ёшицуне пролетел мимо нее, перепрыгнул через проезжую часть.

— Эй, чего?

— Хочу к реке.

Ёшицуне поправил очки, пожал плечами, и Бенкей спрыгнула на проезжую часть.

Камогава лениво текла между высоких берегов, отражая огни города. От воды поднималась сырость, и Бенкей зябко повела плечами.

— Как дела в Осаке? — Спросил Ёшицуне, отвернувшись к воде.

— Скучают по своему неотразимому капитану.

Ёшицуне ждал. Они переправляли туда роботов из Америки — даже не роботов, экзоскелеты, построенные на принципе АТ; просто чтобы иметь что-то под рукой, если вдруг начнется война.

— Все почти готово, — сказала Бенкей, посерьезнев. — За каналами следит Китидзи, Сабуро ему помогает.

— Раньше я бы сказал, что мы прячемся от теней, — неохотно протянул Ёшицуне. — Что за черт. Почему бы им просто не оставить Кансай в покое?

— Генерал…

Он вытянул руку в сторону реки и сжал ее в кулак.

— Мир.

Бенкей повторила его жест.

— Мир.

Ёшицуне даже в своем клоунском наряде не смотрелся сейчас смешно. Бенкей знала, что готова пойти за ним куда угодно.

0

Чертов Токио мог быть и поближе. Бенкей в последний раз протерла глаза и провернула ключ. Мотор взревел, и она снова стартовала. На востоке небо посерело. Часов у Бенкей не было, так что она могла только догадываться о времени, но ей казалось, что с того времени, как она покинула Осаку, прошла уже вечность.

Холодная и темная, отвратительная вечность; она запрещала себе думать о том, что даже не знает, что стало с телом Ёшицуне. Она в любом случае не успела бы на похороны — может быть, к лучшему, прокралась в голову мысль.

Бенкей слишком хорошо знала его, чтобы спокойно смотреть на то, что от него осталось. С нее хватило последнего сообщения Спитфайра — Бенкей было неловко оглядываться на Ине, сидевшую с высоко поднятой головой.

Кое-что о его жизни после раскола Бенкей знала — с Ине они остались хорошими приятелями, но не любовниками, у него появилось несколько новых учеников. Один из них, помощник Икки, должен был стать новым королем Огня, но пока ему надо было еще многое подтянуть. Другой паренек из команды Икки уже был королем Клыка, и вот теперь она помогала самому Икки получить регалию.

Слишком рано и неправильно — и слишком много крови пролилось, чтобы сделать этих детей последней надеждой.

12

В этот раз Спитфайра встречали, как врага. На вокзале его и Симку встретил один из людей Сабуро, и их проводили до самого входа в штаб. Бенкей приглядывала издалека — иногда люди "Трезубца" бывали слишком исполнительными.

Ёшицуне встречал гостей во всеоружии.

Бенкей осталась у дверей. Спитфайр ненадолго задержался на пороге, чтобы пожать плечами. У Симки было такое решительное выражение лица, как будто она собралась в одиночку противостоять целой армии; Бенкей почувствовала к ней что-то вроде сочувствия, когда представила, какой ее ожидает цирк.

Ёшицуне увлеченно рисовал что-то на улочке бумаги, низко склонившись над столом. От усердия он прикусил кончик языка. Он бросил быстрый взгляд поверх очков — как будто случайно.

— О, Спитфайр!

Если бы Бенкей не знала, насколько Ёшицуне хороший актер, она, может быть, и впрямь поверила бы, что Ёшицуне понятия не имеет, кто гостья, пришедшая к нему, — он игнорировал ее, увлеченно болтая.

— Спитфайр, чувак, тебе надо заглядывать сюда почаще, серьезно.

— Как получается, — Спитфайр рассмеялся. Бенкей видела его впервые за несколько лет — он сильно изменился, повзрослел, и, кажется, избавился от диковатости, которая, как теперь понимала Бенкей, отличала всех детей Гравитации. И он был явно на стороне "Трезубца".

Симка стояла под их болтовней, выпрямившись и высоко подняв голову. Она не пыталась их остановить или перебить, просто стояла и ждала, пока Ёщицуне наконец не соизволит заметить ее.

Бенкей мимоходом отметила ее железные нервы, но сразу же и думать забыла об этом, вслушиваясь в бессмысленно-фарсовую перебранку Спитфайра и Ёшицуне.

— Кансайские девушки?

— Точно-точно. И соглашусь признать, что стоит жить в этом вашем Токио, только если мне покажут столько же красавиц, как здесь, — Ёшицуне развел руками. — Твоя спутница, конечно, очаровательна, но лицом ужасно напоминает одного знакомого мне крокодила.

Бенкей замерла. Что будет делать Симка? Спитфайр?

Спитфайр отступил на шаг, нерешительно посмотрел на Симку. Ёщицуне буравил ее насмешливым взглядом, ожидая ответной реплики, какой угодно.

А потом Симка рассмеялась, и через пару секунд к ней присоединился Спитфайр. Ёшицуне нахмурился, как будто ожидал совсем другой реакции. Бенкей ухмыльнулась ему поверх Симкиного плеча.

— Я Симка. Сестра крокодила. — Она протянула Ёшицуне открытую ладонь, и тому не оставалось ничего, кроме как пожать ее. — Я хочу, чтобы "Трезубец" присоединился к "Генезису".

Ёшицуне согласился — у него не было выхода.

0

Потом, иногда, Бенкей думала, что выход был и что надо было выступать против "Генезиса". Может быть, тогда у Соры не было бы столько власти, может быть…

Но тогда они опасались "Генезиса" и Соры, пусть даже с вырванными клыками, и не знали, чего ждать от изменившегося "Спящего леса".

Ёшицуне помогал Спитфайру в борьбе против него, как мог, раз уж они оказались в одной лодке; но правота какой-то из сторон никогда не интересовала его. Его интересовал Кансай. Его интересовал "Трезубец".

[Скотч]

13

На прощание Симка сказала:

— Я хочу, чтобы вы приехали в Токио — надо, чтобы вы познакомились с Нуэ и…

Она не договорила, но, в общем-то, и так понятно было, что "Трезубец" должен был подтвердить свою лояльность. Публично продемонстрировать, что теперь они ходят в ошейнике. Ёшицуне закатил глаза.

— Конечно, конечно.

Спитфайр пожал ему руку, кивнул Бенкей, и они с Симкой скрылись за дверьми. Ёшицуне сунул руки в карманы и громко вздохнул:

— Ну, кто-нибудь хочет купить билеты?..

Занялась этим в итоге Бенкей: Ёшицуне выдал ей длинный список пожеланий, половину из которых она собиралась проигнорировать.

Токио был таким же шумным, как обычно. Бенкей цепко озиралась, выглядывая встречающих или деликатно провожающих их до отеля, но так никого и не заметила. Оказалось, что пес Симки ждал их в холле.

Утром Симка заставила их выстоять общую сходку — в "Генезисе" состояло столько человек, что Бенкей сомневалась, что они случаются часто. Единственным незнакомым Бенкей королем был Нуэ с дороги Грозы. Он неприветливо зыркнул на Ёшицуне, Спитфайр за его спиной покачал головой и прошептал губами: "Переходный возраст". Бенкей едва не прыснула, и Нуэ сурово посмотрел на нее.

На трибуне, возведенной посреди пустующего стадиона, Спитфайр с Нуэ стояли по правую руку от Симки, а Ёшицуне с Бенкей — по левую.

После того, как все закончилось, к Ёшицуне подошел Спитфайр.

— Как насчет того, чтобы я показал вам Токио?

Бенкей сосредоточенно разглядывала спины уходящих со стадиона райдеров, не показывая, что прислушивается к каждому слову.

— Я был бы благодарен.

Спитфайр кивнул.

— Кокуэн, будь так добр.

Один из людей в черных куртках отделился от остальных и подошел к Бенкей.

— Я могу помочь вам, леди?

Он был так неожиданно галантен — Бенкей, Кансайская Бишамонтен и генерал "Трезубца", так отвыкла от этого, что польщено рассмеялась.

— Буду признательна, — ответила она в тон.

Вечером на прощание он подарил ей розу — поклонился и, как заправский фокусник, достал ее откуда-то из-под полы плаща.

Бенкей поставила ее в высокий стакан на столик рядом с кроватью. Ёшицуне не было — он хотел поговорить то ли со Спитфайром тет-а-тет, то ли с Ине, то ли с Плагменом, а желательно все и сразу. Ноги после АТ болели, и Бенкей помассировала лодыжку. Когда она вышла из душа, промокая полотенцем спутавшиеся волосы, Ёшицуне насмешливо спросил ее:

— Что, любовь?

— Если бы.

Ёшицуне пожал плечами.

— Давай займемся делами.

— Есть, генерал, — вздохнула Бенкей, отбрасывая мокрые волосы назад. Они сидели на кровати спина к спине, и сквозь ткань халата Бенкей чувствовала тепло тела Ёшицуне. Их ждала гора бумажной работы — они привезли с собой списки членов "Трезубца". Не их карты, а только списки — Бенкей была почти уверена, что за это надо благодарить Спитфайра.

— Что сказал Спитфайр? — Спросила Бенкей, проглядывая очередной листок.

— Что все, что пока происходит, это все еще затишье. Хотя он довольно пессимистичен, — откликнулся Ёшицуне, не поднимая головы.

Бенкей подумала немного.

— Наверное, он прав.

С присоединением к "Генезису" ничего в "Трезубце" так и не изменилось. Никаких соглядатаев. Сора в инвалидной коляске. "Спящий лес", запершийся в Башне. Пару раз Спитфайр приезжал в Киото, но они не говорили ни о чем важном.

Приближалось время турнира, когда Симка внезапно вызвала их в Токио — не только их, она созвала общий сбор.

Черно-белые штандарты полоскались на ветру. Ёшицуне поёжился, и Бенкей обернулась к нему.

— Собачий холод, — пожаловался Ёшицуне.

— Крепись, генерал, на тебя все смотрят.

Ёшицуне не унимался:

— И вообще, что это за знак? Выдранное с корнем крыло? Что за оптимизм.

— У тебя опять предчувствие?

Сабуро неподалеку подняла голову, и Бенкей понизила голос. Сабуро кивнула.

— Надо быть идиотом, чтобы не понять, что все это довольно дерьмово. Общего сбора не было уже несколько лет. Посмотрим, конечно, что принесла на хвосте ласточка…

Симка вышла на трибуну, по рядам прокатился шепоток и тут же затих. Бенкей выпрямилась, краем глаза отмечая, что Ёшицуне так и не пошевелился.

— Я собрала вас здесь…

Голос Симки легко и свободно разносился над головами людей, и у Бенкей холодок пробежал по спине.

— … потому что я нашла человека, которому собираюсь отдать лидерство над "Генезисом".

Ёшицуне судорожно дернулся.

Бенкей ощущала, как стройная картина мира рушится в очередной раз: она уже не могла сказать, кто сделал этот ход, Сора, Спитфайр или Симка, и для чего это было им нужно. Единственное, что она знала наверняка — что кости брошены, что тому состоянию подвешенности, в котором они жили несколько последних лет, пришел конец.

Кости грохотали в голове, лишая способности связно мыслить.

Имя нового лидера "Генезиса" было Минами Икки.

[Скотч]

События, которые происходили потом, наслаивались друг на друга так быстро, что у Бенкей не хватало времени осмыслить их. Ёшицуне с искаженным лицом приказал мобилизовать все подразделения, затем в Киото заявился Сано Ясуёши, Симкин пес, — он сопровождал нового лидера "Генезиса".

Ёшицуне не знал, чего от него ждать.

А потом Икки побил рекорд Соры.

У них у всех, наверное, было одинаковое выражение на лице, когда они смотрели, как он приземляется далеко за чертой, покачивается, как будто собирается упасть, и поднимает руку с вытянутым указательным пальцем высоко вверх.

Бенкей вспоминала такого же отчаянного мальчишку несколько, много лет назад, его слова о мире в Кансае и улыбалась против воли.

Бенкей не знала, что увидела в нем Симка, но в тот момент она впервые поверила — как когда-то поверила Ёшицуне.

0

Токио приближался, и Бенкей сильнее нажимала на газ. Это не могло ничего исправить, это не давало ей почувствовать себя живой, как обычно, но помогало отвлечься от мыслей. Перестать думать. Перестать вспоминать.

Чем дольше она думала о Ёшицуне, тем больнее ей становилось.

Вся их история, мечты, надежды — "все что угодно ради мира в Кансае!" — было поставлено на кон, и регалия, которую привезла из Токио Ине после смерти Донтореса, придавливала ее к земле.

История самураев Кансая не должна была закончиться так. Ёшицуне планировал другой финал, и Бенкей хотела увидеть, как он воплощается в жизнь, пусть даже не руками ее генерала.

— Его крылья больше моих, — сказал Ёшицуне, туша сигарету об угол стола.

14

— Его крылья больше моих, — сказал Ёшицуне, туша сигарету об угол стола. Штаб-квартира в Осаке была и вполовину не такой удобной, как в Киото, и они все были на нервах — Бенкей, сидящая на диване, вытянувшийся у стены Ичиро, который командовал подразделениями экзо-скелетчиков.

Когда он сказал это, Бенкей нервно дернулась, едва не рассыпав на колени пепел.

— О чем ты?

— Может быть, у него получится защитить не только Кансай, но и весь мир, — пожал плечами Ёшицуне. — По крайней мере, мне хотелось бы в это верить.

— Слишком пессимистично, — хмыкнула Бенкей. — Почему бы тебе не заняться этим самому?

Ёшицуне проигнорировал ее и громко зевнул.

— Эй, Бенкей, — позвал он ее через несколько секунд молчания.

— Что?

— Будь готова бежать с регалией в любой момент.

У Бенкей внутри все похолодело, но Ёшицуне продолжил, не собираясь слушать ее возражения:

— В конце концов, крутые герои всегда умирают посередине.

В тот день, когда она увидела в Осаке незнакомца, Бенкей знала, что это конец. Ёшицуне скрылся от нее во вспышке пламени — она забрала его регалию, шаря вслепую.

Он улыбнулся ей напоследок, и она шепнула:

— Ты был крутым героем, генерал.

0

Над Токио занимался рассвет, и Бенкей крепче стиснула зубы.

[Гость]

Честно сказать, читала почти как оридж, имея лишь слабое представление о первоисточнике. Но все-таки зацепило. Красиво и дженово. Емкий, приятный язык — ничего лишнего.

Глядишь и припаду к манге как-нибудь на досуге. Хотя бы из любопытства.

[Скотч]

Гость, спасибо большое за отзыв, я очень рада, что вам понравилось

Глядишь и припаду к манге как-нибудь на досуге. Хотя бы из любопытства.

эйр гир... специфичный, но того стоит)

спасибо за то, что прочитали!

[Гость]

Отлично выглядящий сайт. Предполагаем, что вы сделали много из вашего собственного кодирования.

Посетите также мою страничку

anotepad.com/note/read/m6mpbatk оформление карты visa в казахстане

33490-+