Канон: Daiya no A
Автор: Скотч
Иллюстратор: Renie_D
Персонажи/Пейринг: Миюки Казуя/Курамочи Ёичи, Савамура Эйдзюн, Такигава Крис-Юу, Такашима Рэй, Нарумия Мэй, Катаока Тэссин
Категория: слэш
Жанр: романс, мистика, драма, ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: ~36000 слов
Саммари: На выпускной церемонии Миюки и Савамура чуть ли не силой вырвали у Криса обещание писать и заглядывать, но после выпуска он как в воду канул. На его номер отвечал какой-то незнакомый человек, ни одно из сообщений так и не было прочитано, а когда Миюки, начиная беспокоиться, разыскал его домашний, трубку подняла женщина, голос которой как будто потускнел, когда она услышала имя Криса. Ее слова грохотом отдавались у Миюки в ушах: "Он умер четыре года назад. Вы дружили?"
Предупреждения: ау!, страдания и тлен, оос бейсбола, саммари безбожно врет, открытый конец, смерть персонажей
Ссылка для скачивания: клип (~ 5,84 Мб) | текст
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
Крышу обдувал прохладный ветерок, но внизу все оставалось неподвижным, как будто землю прихлопнул тяжелый душный колпак. Солнце било прямо в глаза, и Миюки поднял руку, заслоняясь от него, чтобы лучше видеть.
Разглядывать, правда, было особенно нечего: Сукибе разъяренно скрипел зубами, менеджер, Акахоши, тянула его за рукав, хотя вряд ли Сукибе это осознавал.
— И в любом случае, это не моя вина, что ты вылетел из основы, — легкомысленно заявил Миюки, в глубине души удивляясь острому чувству, что именно это надо было сейчас сказать. Он тщетно пытался понять, что может произойти дальше: почему-то казалось, что все это уже случалось, и вообще Миюки припоминал, что вскоре Сукибе вернется в первый состав. Вот только откуда?
Занятый своими мыслями, Миюки упустил момент, когда Сукибе, вконец выведенный из себя, бросился вперед; от неожиданности Миюки отшатнулся назад и в ту же секунду почувствовал, что у него за спиной ничего нет. Сукибе рассыпался в пыль, край крыши скакнул куда-то вверх, а Миюки все летел спиной вниз, пытаясь уцепиться за пустой воздух.
В момент, когда он врезался в асфальт, он вскочил на кровати с хриплым полузадушенным криком. Несколько страшных секунд Миюки не мог понять, где находится — почему-то он ожидал, что проснется у себя в комнате, дома, и солнце будет ползти по светлым обоям, а на прикроватной тумбочке, на неровной расхлябанной стопке старых тетрадей, будут, как обычно, опасно балансировать очки. Миюки выбросил руку за ними, но ударился костяшками пальцев о стену. Он прикусил губу, заставляя себя успокоиться и дышать ровно.
Потом вдруг сообразил: он в Сэйдо, ночь, шторы задернуты, так что не видно ровным счетом ничерта, и с соседней кровати на него обеспокоенно уставился заспанный Кимура.
— Кошмары, Миюки-сэмпай? — участливо осведомился он, и Миюки качнул головой.
— Все в порядке, — сказал он, надеясь, что голос звучит уверенно, уверенней, чем Миюки чувствовал себя. — Ложись спать, я пройдусь.
Кимура подумал и кивнул, отворачиваясь. Миюки еще немного посидел, пытаясь отдышаться и успокоить бешено колотящееся сердце, но то и дело с противным холодком возвращались воспоминания о последних секундах сна, когда Миюки точно знал, что еще немного — и он упадет, и спасать его некому.
Он натянул куртку и вышел, аккуратно придержав дверь. На улице было гораздо светлее, чем в комнате: солнце еще не встало, но по тому, как в воздухе разливалась прозрачная серость, чувствовалось, что рассвет близок. От земли тянуло ночной прохладой, и Миюки почти сразу же пожалел, что решил обойтись короткими шортами, в которых спал. Подумалось, что еще несколько таких ясных дней, и расцветет сакура у школы, и все опять разъедутся, и теперь, когда Миюки перестал воскрешать в памяти свой кошмар, дышать стало легче.
Миюки почти что совсем приободрился, но в комнату возвращаться не хотелось совершенно, как будто давешний сон мог поджидать его там, по-змеиному свернувшись за дверью и готовясь выпрыгнуть. Миюки спустился по лестнице — в предрассветной тишине шарканье подошвы казалось почти что осязаемым звуком — и побрел в сторону поля. Под ноги попался забытый кем-то мяч, и Миюки поднял его. Здания общежития застыли вокруг него мертвыми глыбами.
— Что, тоже не спится? — хмыкнул кто-то позади, но Миюки, не обращая внимания, медленно выпрямился и только потом бросил этому кому-то — Курамочи — мяч. Тот поймал, не напрягаясь, покрутил в руках, пробормотал себе что-то под нос — "Надо вернуть в зал", — отгадал Миюки.
— А сам-то? — спросил он, и Курамочи поднял глаза.
— Паршивый день, — объяснил он. — Сегодня уезжать, а я заснуть не могу.
Под глазами у него и правда залегли мешки.
— Выходной, хоть не просыпайся, — щедро предложил Миюки.
Курамочи скривился и бросил мяч обратно.
— Для начала бы заснуть. У тебя-то что случилось?
— Кошмар, — нехотя признался Миюки, уже представляя себе реакцию, и Курамочи не подвел — смешно поднял брови и хихикнул:
— Надо же, наш капитан боится страшных снов!
Миюки так и подмывало сказать: "Еще бы", особенно после марафона ужастиков, который Курамочи устроил ему после того, как Миюки назначили капитаном. Скорее всего, это было каким-то странным способом расплаты, но с кем и за что, Миюки так и не понял, так что просто постарался поскорее выкинуть все из головы.
Вместо этого Миюки пожал плечами.
Курамочи не стал поддерживать разговор, а вместо этого махнул рукой:
— Пошли.
— Куда?
— К автомату. Пить охота.
Миюки стоял и смотрел на то, как Курамочи одну за другой скармливает щели монеты, как выбирает, нахмурившись, и разноцветные отсветы лампочек пляшут у него по лицу, и с каждой минутой все сильнее понимал, что больше всего на свете хочет сейчас вернуться в комнату, нырнуть под одеяло и снова заснуть. Кошмар отошел на второй план: здоровый прагматизм Курамочи здорово отрезвлял, и теперь Миюки и самому было смешно за то, как он всполошился из-за какого-то обычного, в общем-то, сна.
Курамочи щелкнул у него перед носом пальцами.
— Эй, не засыпай.
— Донесешь меня на ручках?
— Еще чего, — фыркнул Курамочи. — Что тебе хоть приснилось-то?
Миюки честно задумался, понимая, что подробности сна незаметно ускользнули из его памяти.
— Что я упал с крыши, — попробовал он, и для него это прозвучало неубедительно, хотя Курамочи обеспокоенно нахмурился.
— Надеюсь, это не какая-то плохая примета, — пошутил он, и Миюки подхватил:
— Тогда мы бы проигрывали каждую игру.
Курамочи скривился. Они уже дошли до общежития и теперь просто стояли друг напротив друга, Курамочи, кажется, думал, что сказать, но в итоге сдулся и просто махнул рукой.
Вернувшись к себе, Миюки заснул сразу же, как только голова коснулась подушки.
* * *
Тишина, повисшая над Сэйдо, была весенне-прозрачной и пахла цветами. Каникулы начались уже вчера, в ту секунду, когда последний клуб запер последнюю кладовку, где лежали мячи и биты, проспекты и наброски литературной антологии, ноты и инструменты, листовки для привлечения новичков и краски для плакатов; и теперь школа опустела. Двери в актовый зал, где собрали всех третьегодок для речи директора, были плотно закрыты, так что оттуда не доносилось ни звука, и перед ним потихоньку собирались те, кто собирался попрощаться с семпаями.
Бейсбольный клуб заявился одним из первых. Миюки огляделся, не вставая с бордюра, на котором сидел: частокол ног в форменных брюках, Савамура махал руками, доказывая что-то Харуичи, и Канемару подозрительно посматривал на него, постоянно отвлекаясь от разговора с Тодзё. Нори улыбнулся, заметив взгляд Миюки, Зоно нахмурился.
За кучковавшимся вместе бейсбольным клубом потихоньку подтягивались остальные, и кое-кого Миюки даже помнил: клуб каруты, клуб баскетбола, а девчонка, которая весь год была у них старостой и сидела в общешкольном комитете, входила в клуб… Литературный? Манги?
— Каллиграфии, — пробормотал Курамочи и зевнул во весь рот.
Миюки понял, что как минимум последние два вопроса озвучил вслух, и досадливо пожал плечами. И правда каллиграфии — у них был какой-то внутренний конкурс в начале осени, и все коридоры увесили свитками. Кажется, староста его и выиграла — или заняла почетное второе место, не особенно важно, но Миюки помнил, как она радовалась и трещала об этом в другом конце класса.
Каллиграфии так каллиграфии.
Стоял погожий весенний день, и на солнце было почти что жарко, но сейчас, устроившись в разлапистой тени дерева, Миюки не жалел о том, что прихватил свитер. Дул легкий ветер, ветки покачивались и тень дрожала, Курамочи, сидевший рядом вытянув ноги, жмурился, когда в глаза ему попадало солнце.
Наверное, на церемонии уже перешли к вручению аттестатов, по крайней мере Миюки казалось, что они сидят здесь целую вечность. В столовой менеджеры готовили праздничный стол — Миюки слышал пару дней назад, как Юи и Сатико обсуждали меню, — а им делать все равно было нечего. Рэй официально объявила, что к полуночи сегодня общежитие должно остаться девственно пустым, и объясняла что-то про санзачистку, которую надо провести в душевой и раздевалках, и если вы останетесь, то вам же хуже.
Что он собирался сказать Крису, Миюки не знал: Савамура так наверняка подготовил длинную речь, полную старомодных выражений и таких замысловатых поворотов, что он собьется с середины и закончит все равно "Я обязательно стану бэттери с вами, Крис-семпай!". Миюки с самого начала рассчитывал плыть по течению.
Когда дверь наконец распахнулась — "Сэмпай!", прочувствованно завопила какая-то девчонка, — Миюки рассматривал собственные кроссовки и пытался вспомнить, что ему сегодня снилось. Он помнил, что проснулся потому, что упал, помнил сам момент падения и от него по спине все еще бежали мурашки, но вот что было до этого, совершенно выпало из памяти.
— Шпиц-сэмпай! — воодушевленно заорал Савамура, и Джун мгновенно скривился.
— Я тебе сейчас покажу шпиц, Савамура!
Курамочи хихикнул, а потом вскочил и замахал.
— Рё-сан! — и одновременно с ним Рёске окликнул Харуичи.
Выпускники слились с ожидавшей их толпой, и разговоры вспыхнули с новой силой; кто-то громко смеялся, какая-то девчонка уже расплакалась. Курамочи уверенно смылся в направлении Рёске, и Миюки остался один, пытаясь выбрать, к кому подойти первым.
Как волна вынесла к нему Криса, он не заметил, но вот Крис уже стоял рядом, улыбался и устало потирал глаза.
— Крис-семпай, — начал Миюки, вдруг понимая, что ему нужно сказать слишком много — начиная от "я многому у вас научился за эти два года", что было, наверное, довольно невежливо, потому что большую часть этих двух лет Крис просидел во втором составе, и до "я рад, что смог быть в одной команде вместе с вами", и что сказать первым, Миюки выбрать не мог. — Спасибо, — сказал он и осекся.
Крис кивнул, как будто все понимал, а потом вдруг спросил:
— Миюки, тебе нравится в Сэйдо?
— Конечно.
— Ширакава рассказывал мне, что тебя приглашали в Инаширо.
— Ширакава? — скривился Миюки, а потом вспомнил, что в средней школе они с Крисом играли в одной команде. — Ну, да, но… — Миюки ухмыльнулся во весь рот. — Наверное, мне просто нравятся сложные испытания. Как вам, Крис-семпай.
Крис рассмеялся.
— Я знаю. Наверное, ты прав.
Крис улыбнулся, а потом оглянулся, и Миюки посмотрел на толпу вместе с ним, в шутку пытаясь представить все глазами Криса. Выпускники сбились в кучки: Канемару о чем-то говорил с Тэцу, рядом скучал Джун, Такако улыбалась Нори. Курамочи смеялся так, что его слышали все — Рёске покачал головой, Харуичи выглядел смущенным. Нашелся и Савамура — Курамочи скрутил его, Савамура выдирался, но безуспешно. Миюки его даже пожалел: сам он испытал на себе захват Курамочи всего один раз, да и то в шутку, но заметить то, что Курамочи вцепился в него, как клещ, вполне успел. Дело было даже не столько в силе — хотя в армрестлинге Курамочи тоже побеждал, — сколько в подходе. Крис покачал головой, похоже, думая о том же самом.
Курамочи наклонился к Савамуре и сказал ему что-то на ухо — хотел бы Миюки знать, что, — выпрямился и заметил взгляд Миюки. На секунду он застыл на месте, а потом, ухмыльнувшись, отпустил Савамуру, и тот отскочил, потирая шею. Миюки коротко кивнул Курамочи, но тот уже не смотрел, отвечая на какой-то вопрос Рёске.
Савамура нарисовался рядом, как чертик из табакерки; на его лице уже сияла не предвещавшая ничего хорошего улыбка искреннего энтузиазма, и Миюки едва удержался от смешка.
— Крис-семпай! — воодушевленно начал Савамура, и Миюки отстраненно подумал, что Савамура неплохо держится. Они с Курамочи вчера даже поспорили — разрыдается ли Савамура или нет; Миюки искренне не понимал, почему Курамочи был так уверен во втором варианте, но то было вчера, а сегодня Савамура сиял и вовсе не собирался лить слезы. Миюки бросил в сторону Курамочи полный недоверия взгляд, но Курамочи, поймав его, только ухмыльнулся.
— Крис-семпай! — повторил Савамура на несколько тонов громче, возвращая Миюки к реальности. — Давайте обменяемся почтой!
— Ого, — вырвалось у Миюки, но Крис, к счастью, не обратил на это внимания.
Не то чтобы никому не удавалось взять номер Криса — он был у Тэцу, Рёске и, очевидно, Ширакавы, но Миюки обычно как-то не решался спросить. То не решался, то просто не хватало времени, и постепенно Миюки привык к этому, как к константе: если он хотел поговорить с Крисом, то подстерегал его где-нибудь в общежитии, тщательно растягивая время. Курамочи часто составлял ему компанию, но ему, похоже, было попросту лень плестись до комнаты.
Втайне Миюки ожидал, что Крис откажется, но он кивнул и вытянул из кармана штанов старенький раскладной телефон. Сбоку болтался дурацкий брелок в виде осьминога.
— А, Крис-семпай, подождите, мне тоже! — дернулся, спохватываясь, Миюки.
Савамура расплылся в улыбке, потряс телефоном, но добавить ничего не успел — Джун налетел на него со спины.
— Эй, Савамура! — прорычал он и утащил за собой.
Тэцу уже втолковывал что-то Нори, и Миюки нервно хихикнул, сообразив, что скоро придет его очередь.
— Миюки, — позвал его Крис. — Вообще-то, есть кое-что, о чем я хотел поговорить с тобой…
Миюки почему-то показалось, что от этих слов пахнуло едва ли не могильным голосом, и он далеко не был уверен в том, что хочет узнать, что скрывается за таким вступлением. Савамура на краю зрения вскинулся, парируя наставления Джуна, и Джун рассмеялся. Крис, видимо, тоже заметил это, потому что быстро оборвал сам себя:
— Ладно, думаю, пока это может подождать. А, и еще, первое время, пока буду устраиваться, я вряд ли буду отвечать на телефон, так что, — он пожал плечами, и по его форменному свитеру скользнули пятнышки света.
Миюки кивнул.
Савамура налетел на них, как и ожидалось, стихийным бедствием. Крис повторил то же самое и ему: "не думаю, что смогу отвечать первое время. Сам понимаешь, Савамура, университет…".
— Университетская бейсбольная команда, — подхватил Савамура, коварно улыбаясь и с намеком поднимая брови. Миюки едва удержался от того, чтобы фыркнуть.
Савамура был такой весь, от макушки до пяток, простой и искренний, и его эмоции можно было читать как с листа, но, с тех пор как Савамура подошел, или, может быть, даже чуть-чуть раньше, Крис не отводил от него теплого взгляда, и это в свою очередь заставляло Миюки присматриваться внимательнее.
— Да, — согласился Крис, но Савамура уже не слушал, торжественно продолжая:
— Где мы станем бэттери, Крис-семпай!
Разумеется, он это сказал. Как же иначе.
И ведь главное, смотрел как честно. Миюки взъерошил волосы, оглянулся еще раз — Рёске что-то выговаривал Курамочи, Харуичи неловко мялся рядом, Джун вальяжно закинул руку на плечи Зоно, — и решительно направился перехватывать Тэцу, который, кажется, теперь собрался читать нотацию Курамочи.
И почему, интересно, его они собрались оставить напоследок?..
Краем глаза Миюки продолжал наблюдать за Крисом: Савамуру оттеснил Зоно, потом он долго разговаривал с Канемару, пока самому Миюки рассказывал о гордости и духе Сэйдо Джун. Курамочи маячил за его плечом, не изъявляя, впрочем, никакого желания подойти ближе, а потом Миюки как-то удалось смыться за здание школы.
Там было тихо и солнечно, автомат с грохотом выплюнул ему банку кофе, и Миюки только тогда заметил, что, задумавшись, выбрал сладкий. Пару минут он поразглядывал фирменную наклейку с заснеженными горами, а потом все-таки щелкнул жестяной крышечкой.
Возвращаться обратно, в праздничную суматоху, совершенно не хотелось: Миюки привык к мысли, что третьегодки ушли из клуба, еще в начале осени, и окончательное прощание не имело для него никакого смысла. Он лениво размышлял, с кем бы еще хотел перекинуться парой слов, и постепенно приходил к заключению, что искать-то ему и некого: Тамба, которого он так долго вел, расставил все точки над "и" еще во время осенней игры. "Ты можешь помочь этой команде выиграть", — нехотя протянул он, наклоняясь над домом во время своего выхода на биту, и Миюки был здорово уверен, что оба они хотели бы закончить эту школьную историю на крутой, иначе и не скажешь, ноте. Миюки хмыкнул: Тамба ему, несмотря ни на что, нравился, хотя Курамочи бы сказал, что Миюки просто нравятся люди, до которых он может безнаказанно докапываться.
Миюки примостился на невысокой ограде, упираясь в землю пятками. Кофе был терпимо-сладким, не так, чтобы его немедленно хотелось выплюнуть, гвалт досюда почти не долетал, и Миюки по большей части просто катал в руках банку, вспоминая команду, в которую он пришел первогодкой. Казалось, это было вечность назад.
— Миюки! — окликнул его кто-то, и Миюки дернулся, чуть не пролив кофе на себя.
Нори примостился рядом, сжимая в руках воду. Очевидно, Миюки, задумавшись, умудрился пропустить мимо ушей даже грохот автомата.
— А ты неплохо устроился, — с улыбкой признал Нори.
Миюки пожал плечами в ответ.
— А ты что здесь делаешь?
— Ну, — Нори огляделся. — Полагаю, мне сейчас не до этого. Не могу даже попрощаться нормально.
Он стиснул бутылку в руках, и Миюки угадал, что он собирается сказать, еще до того, как Нори открыл рот.
— Не хочу проигрывать Савамуре.
Он упрямо поджал губы.
— И кто бы из первогодок ни пришел, не хочу проигрывать им, — продолжил Нори, даже не удостоив Миюки взглядом, и тот беззвучно ухмыльнулся.
Да уж.
Их третий год.
Нори, наверное, чувствовал это острее их всех; из основы он бы не вылетел, конечно, но номер аса маячил перед ним вечно ускользающей целью, и Миюки попросту не знал, что ему ответить. Здесь бы лучше подошел Зоно или Курамочи, эти двое, кажется, были свято уверены, что их поколению нужен собственный ас. Что до Миюки — Миюки просто знал, что в конце концов все решат простые цифры.
Нори ответ не нужен был.
— Ладно, пойду в общежитие, — сказал он, поднимаясь. — Там уже все равно все расходятся. А, и Крис-семпай тебя искал, поищи его, наверное.
Миюки кивнул.
— Спасибо.
Нори уже на него не смотрел.
Он обычно уезжал раньше них всех, причин задерживаться в общежитии у него уж точно не было, но Миюки был практически уверен, что дома он вечером допоздна подает в стену.
Некстати вспомнилось, что с Крисом они так и не договорили, и Миюки выпрямился, потягиваясь. Так и недопитый кофе полетел в мусорку, Миюки, засунув руки в карманы, поплелся обратно.
Все уже расходились — Миюки, выворачивая из-за угла, чуть не врезался в девчонок из клуба каллиграфии, громко обсуждающих кафе, в которое они собирались пойти. Они были так увлечены, что, кажется, его вообще не заметили; Миюки проводил их длинным взглядом и в свою очередь пропустил момент, когда Курамочи пихнул его плечом.
— Тебя Крис искал, — сказал он. — Но он уже ушел, по-моему.
— Да? — рассеянно переспросил Миюки, и Курамочи пожал плечами. Какой-то он был странный, но на этой мысли Миюки не стал зацикливаться. Он быстро оглядел макушки — и правда, Криса нигде не было видно.
"И ладно", — малодушно решил Миюки. В конце концов, теперь у него был номер, так что какая разница, можно будет написать потом.
— Пошли уже возвращаться, — грубо окликнул его Курамочи, и Миюки кивнул.
— А Савамура?
— Вон, — Курамочи махнул куда-то в сторону, и Миюки, проследив его взглядом, увидел Савамуру, вытянувшегося перед Тамбой. Рыдать он и правда не собирался. — Так что ты продул, — ухмыльнулся Курамочи, угадывая его мысли.
Миюки сморщился. Братьев Коминато тоже уже не было видно, и Миюки запоздало вспомнил, что так и не узнал, возвращаются они домой вместе или поодиночке.
— Пошли, — повторил Курамочи, и Миюки завернул за ним.
Успело перевалить за полдень, и в общежитии, наверное, уже установилась ломкая пустая отъездная тишина. С тех пор, как третьегодки переехали, вообще было довольно тихо, как будто их одних не хватало.
Спор в итоге выиграл Курамочи — правда, не сказать, что Миюки особенно расстроился, потому что вместо Савамуры почему-то расклеился Курамочи. Миюки сидел с ним на нагретой от солнца лестнице, пока Курамочи что-то бубнил, уткнувшись в колени, и неловко хлопал его по спине. Глаза у Курамочи, когда он наконец выпрямился, были красные и злые, и Миюки просто не смог пошутить по этому поводу. Возвращаться в таком виде было нельзя, так что Миюки любезно составил ему компанию — они говорили о последнем выпуске воскресного шоу, на которое иногда попадали, задерживаясь за ужином допоздна.
Когда мимо пронесся на поезд Савамура, — он всегда уезжал одним из первых, доберись-ка ты до Нагано, — Курамочи уже пришел в себя настолько, что начал орать ему вслед что-то вроде: "И если вернешься первым, попробуй только перевесить мои плакаты!".
— Это вы все перевешиваете, Курамочи-семпай! — возмущенно заорал тот в ответ, оборачиваясь.
Судя по его скорости, он действительно опаздывал — хотел бы Миюки знать, почему. Опять что-нибудь делил с Фуруей? Заболтался с Харуичи?
— Мангой, что ли, зачитался, — подозрительно пробормотал Курамочи, и Миюки ухмыльнулся во весь рот. Курамочи перевел на него взгляд, прищурился. — Что? Выглядишь отвратительно радостным.
— Думаю о расписании тренировок, которое я приготовил им на каникулы, — легко соврал Миюки, и Курамочи хихикнул.
— Ты просто отвратителен.
Он снова уставился на спину Савамуры, выглядя ужасно довольным, и Миюки вытянул ноги вперед. Им и самим уже пора было идти — Миюки собирался успеть на электричку пораньше, а Курамочи и вовсе практически вырубался, вряд ли ему удалось выспаться сегодня, — но Миюки медлил. Их пригревало раннее мартовское солнце, так что лестница казалась почти теплой, а карман приятно оттягивал телефон с — наконец-то — номером Криса, вбитым в книжку.
Первое сообщение Миюки отправил в тот же день, усевшись в поезд. Сначала он проводил Курамочи, валящегося с ног, участливо-издевательски предложил позвонить его маме, чтобы не забыла забрать его из вагона, если Курамочи все-таки заснет, выслушал вялый ответ, а потом ждал еще минут двадцать, придумывая, что именно написать.
Ну, сколько ни придумывай, а первое сообщение все равно выйдет дурацким; Крис, правда, ответил сразу.
"Предвкушаете университет?" — напечатал Миюки, маниакальностью напоминая себе Савамуру.
"У меня хорошее предчувствие на этот счет", — ответил Крис.
Вечер превращал окна поезда в бликующие стекла, и, сколько Миюки ни пытался, он не мог разглядеть за своим отражением знакомые тени домов. Он закрыл глаза, мысленно уже переносясь на полого поднимающуюся вверх по холму дорогу к их дому, почти чувствуя, как вечерняя прохлада лезет под куртку и как лужицы света от фонарей расплываются в прозрачном воздухе.
* * *
Каждый раз, садясь в электричку до западного Токио, Миюки изо всех сил старался подавить в себе чувство облегчения. Пара дней дома, по задумке Рэй-чан, должны были помочь им расслабиться после Весеннего Кошиэна, но Миюки снова и снова ловил себя на мысли, что чувствует себя в родном и пустом доме абсолютно лишним.
Почти все это время он провел, запершись у себя в комнате и перебирая старые диски. Больше там ничего особенно и не было: большее, что Миюки проводил дома, были пару недель на новогодние каникулы, и все его вещи постепенно перекочевали в Сэйдо. Звонила Сачико, уточнять про инвентарь, Миюки переворошил всю сумку, пока искал листок со списком, а тот лежал, конечно же, на самом видном месте; но бардак, который Миюки успел устроить, странно оживил комнату. Да только это звучало бы тоскливо, рассказать кому. Пару раз Миюки брался за телефон, собираясь позвонить Крису — казалось, что ниточка, протянувшаяся между ними после первых сообщений, вот-вот истончится, но в конце концов Миюки останавливала просьба Криса не звонить ему первое время. Да и что он бы сказал?
Крис-семпай, я вернулся домой, но чувствую себя здесь лишним, а у вас такое бывает?
Миюки готовил завтраки и ужины, а все остальное время ему было нечем себя занять, разве что валяться на кровати и пялиться в потолок. Весна была прохладной в этом году: сакура зацвела, но стояла, как прибитая, и первый же дождь легко смыл бы все ее призрачное очарование. Миюки прошелся короткой дорогой до старой школы, понятия не имея, что ему было там искать. Пристройку, кажется, перекрасили; с бейсбольного поля доносились крики, и Миюки постоял за оградой, наблюдая за тренировкой.
По сравнению с Сэйдо поле казалось крохотным и зажатым между жилыми блоками.
Так ни на что и не решившись — ну не здороваться же ему было с учителями, тем более что Миюки с удивлением понял, что не может вспомнить даже лица тренера, что уж говорить об остальных — Миюки вернулся домой кружным путем, плутая по улочкам. Пару лет назад он знал его, как облупленный, а теперь каждый раз, когда Миюки возвращался домой, оказывалось, что в чем-то его воспоминания расходятся с действительностью: новая ограда, перегораживавшая путь, высадка деревьев, обустроенное на месте бывшей детской площадки крохотное поле для гольфа. В такие минуты казалось, что Миюки возвращается откуда-то издалека, из другого города, хотя ему всего-то было около часа на электричке.
Двери которой с шипением захлопнулись за ним, когда он зашел в вагон. Полупустая сумка на плече была почти неощутимой, только путалась под ногами, и Миюки сбросил ее вниз. Единственное на весь вагон свободное место оставалось рядом с девочкой, которая подпрыгнула на месте, невежливо тыкая в него пальцем, и что-то пропищала, так что Миюки так и остался стоять, прислонившись к стеклу. Медленно темнело, и Токио плыл перед ним, распростертый на ладони: маленькие домики, зелень над крышами, темные провалы дворов перед зданиями начальных школ.
Спальные районы все были похожи друг на друга, как две капли воды, и, если немного постараться, можно было представить, что он уже в Сэйдо и поезд вот-вот проскользнет по серебристому мосту, чтобы где-то позади выросли флагштоки перед школой.
Миюки нравилось возвращаться. По этому же направлению ездил Ширасу, и иногда они пересекались в поезде, но теперь, быстро прикинул Миюки, на это не было почти никакого шанса. Ширасу, мистер надежность, к этому времени уже наверняка обустраивался на привычном месте. Из не до конца понятного ему самому упрямства Миюки всегда торчал дома до последнего, возвращаясь в Сэйдо позже всех, как будто только этим мог доказать себе, что дома его ждут.
Когда он добрался, уже стемнело, и общежитие встречало его светом из окон. Первогодки должны были заселиться завтра, на послезавтра назначили официальное начало тренировок, а пока только и оставалось, что болтаться, не занимаясь ничем особенно, и в итоге все равно находить себя на полпути к крытому тренировочному залу.
— Эй, Миюки! — окликнули его, когда он толкнул калитку.
Курамочи, кто же еще.
Курамочи осклабился.
— Мы как раз думали, собираешься ли ты вообще появляться, или решил на все забить.
Зоно, сидевший рядом с ним, покраснел так густо, что это бросалось в глаза даже в сумерках. Их, скажем так, спор, хотя и остался в прошлом, иногда болезненно давал о себе знать, и сейчас Зоно вспоминал наверняка именно его.
— Как будто мне есть, что еще делать, — ответил Миюки в тон, чувствуя, что в его словах кроется больше правды, чем должно бы.
Курамочи одобрительно хмыкнул.
Зоно крутил в ладонях биту, и на фоне его крупных рук она казалась неестественно тонкой. Миюки понял, что пропустил следующую реплику Курамочи мимо ушей.
— Что?..
— И Кимура уже вернулся, говорю, — повторил тот, нисколько не удивившись. — Савамура пытался тебя найти, — Курамочи хихикнул, — но Оно утащил его, так что, полагаю, ты ему должен.
Миюки легко пожал плечами.
Узел тревоги, о существовании которого он не подозревал еще пару минут назад, здесь, в Сэйдо, потихоньку распускался, и от облегчения Миюки хотелось смеяться.
Табличка с именем их нового соседа уже висела на двери, и Миюки задержался, пробегая ее глазами. "Юи Каору" — имя не говорило ему ничего. Правда, когда Миюки поступал в Сэйдо, этот мальчишка только перешел на второй год средней школы, к тому же последние месяцы Миюки питал мало интереса к бейсболу своих ровесников, целясь на питчеров Сэйдо.
Можно было бы спросить у Кимуры или кого-нибудь из менеджеров, но на первостепенную задачу это не тянуло, по крайней мере, не сейчас. Кимура помахал ему рукой, не вынимая наушников, Миюки кивнул ему в ответ.
Заваливаясь на свою кровать, он наконец-то почувствовал себя дома. Мобильник, оставшийся в кармане толстовки, неприятно врезался в бок, и Миюки, повозившись, вытащил его и зачем-то проверил: ни одного нового сообщения. "Доехал", — подумав, отправил Миюки отцу. Тот никогда не отвечал, но Миюки знал, что он ждет; пару раз Миюки забывал и вскакивал потом посреди ночи. Отец брал трубку сразу же, и во время этих коротких телефонных звонков, полных неловкой тишины, Миюки почему-то особенно остро чувствовал, что они семья, и от нелепой нежности в груди щемило.
Ему нестерпимо хотелось говорить: радостное волнение, которое он пытался подавить, все еще улеглось не до конца, и Миюки пролистал телефонную книжку. Не то чтобы в ней было много номеров: отец, Курамочи, Набе, Зоно, Сачико, Рэй-чан — и то с последними четырьмя он списывался обычно по делам клуба — и Крис.
Экран мерцал, и казалось, что пустое окно нового сообщения подмигивает Миюки. Слова не шли на ум, Миюки не мог даже придумать, как начать разговор.
Привет, Крис-семпай.
Привет, Крис-семпай. Как у вас дела? Уже устроились в институте?.. Нет: до начала университетских занятий оставалась еще как минимум неделя. Миюки вдруг понял, что не знает даже, в какой университет пошел Крис. Впрочем, стоило ли этому удивляться?
О Крисе Миюки не знал почти ничего.
Они пару раз встречались на турнирах в средней школе, но едва успевали перекинуться словом после. Когда же успевали, Криса всегда торопили: тренер, угрюмый мальчишка с дурацкой прической, который таскался за Крисом повсюду — теперь Миюки с удивлением распознал в нем Ширакаву, — его отец, который приходил на игры и без труда перекрикивал японских болельщиков. Все это время Миюки отчаянно хотел поговорить с Крисом. Спросить: почему ты выбрали эту позицию? Как тебе пришел в голову тот ход? Кто ты такой?
Собираясь в Сэйдо, Миюки рассчитывал, что уж теперь-то сможет поговорить с Крисом спокойно, но второгодки держались сами по себе, а первый состав — сам по себе, и Крис умудрялся органично вписываться в обе эти категории. Он был там точно на своем месте: приветливый, улыбчивый, казавшийся старше своих лет из-за сосредоточенной рассудительности.
Наглость ничего не дала: Миюки попросту щелкнули по носу, причем это сделал даже не Крис.
Примерно так он и познакомился с Курамочи, в смысле, по-настоящему: за него тогда взялся в оборот Джун, а потом Джун принял под крылышко Миюки, и они страдали над третьей порцией вместе.
А когда Миюки наконец добился того, чтобы его взяли запасным в первый состав, Крис получил травму. Сначала говорили, что все скоро наладится и будет в порядке, но прогнозы со дня на день становились все хуже и хуже, и, когда Крис вернулся в Сэйдо, не похожий сам на себя, все уже знали, что шансы вернуться в школьный бейсбол у него призрачны.
Телефон беззвучно завибрировал, и Миюки дернулся, чуть не уронив его себе на лицо. На секунду иррационально показалось, что это Крис, но буквы в верхней строчке сложились в имя Курамочи. "Калитка, 5", — гласило короткое сообщение. Миюки ухмыльнулся, вскидываясь на кровати.
Да, вот теперь он точно был дома.
* * *
Как подступиться к новому первогодке, Миюки не знал. Он всегда был отменно вежлив, в меру любопытен и откровенен ровно настолько, насколько необходимо, но у Миюки все равно оставалось ощущение, будто Юи ускользает из рук. Впрочем, Миюки не пытался что-то изменить: за первогодкой по негласному согласию приглядывал Кимура, а единственным, о чем мог думать сейчас он сам, был Весенний турнир Канто и их шансы туда попасть.
Нет, даже не так: Миюки, хоть и понимал, что это бессмысленно, все еще не мог выбросить из головы игру с Комадай Фуджимаки на Весеннем Кошиэне.
В голове крутились обрывки дурацких газетных заголовков: "Двухголовый дракон Хоккайдо", "КомаФуджи здесь для того, чтобы обновить титул", "С Хоккайдо за победой: два аса-одногодки". Статьи под ними Миюки даже не читал, что было смысла? Что могли такого рассказать журналисты, о чем он не знал сам, притом еще и на собственной шкуре?
В тот день они сменились точно в середине игры, как по учебнику, хотя нет, даже в учебнике не могло бы быть таких идеальных ситуаций. Чем-то неуловимо похожие: примерно одинакового роста, темноволосые, светлокожие, с похожим стилем игры, они разительно отличались. Миюки почему-то все еще не мог забыть, как изменилась атмосфера на поле после смены питчера.
Когда на горке стоял Хонго, он едва зубами не скрипел от ярости и улыбался после очередного страйк-аута тоже — зло и радостно, — и, хотя никто за его спиной не позволил себе и тени торжественно-надменной ухмылки, казалось, что он на своем месте, в своей команде; он-то и был единственным и настоящим асом Комадай Фуджимаки, которого приняли остальные. Ничего не менялось в их игре после смены, но Фуруя с его отсутствующим взглядом выглядел на горке очень одиноким. Даже во время смены сторон, когда игроки смешивались и кто-то хлопал его по спине, они как будто существовали в двух разных реальностях: в одной зло и уверенно играла Комадай Фуджимаки, а в другой Фуруя подавал в глухую стену.
Смотря на это, Миюки не мог не думать о том, что им бы не помешал питчер вроде Фуруи, с сильной подачей, целящийся на страйк-ауты, просто чтобы сделать жизнь противникам немного сложнее. С этого мысль неизбежно перескакивала на Савамуру с Нори, и Миюки приходил в себя, только когда Курамочи со всей силы тыкал его ручкой в спину и шипел: "Учебник хоть открой".
Турнирная сетка в этот раз сложилась так удачно, что с первым по-настоящему серьезным противником — первым, с кем Сэйдо действительно нужно было справиться, — они встречались только в полуфинале, если Ичидайсан выиграла бы. Негласно и не сговариваясь, все они ждали именно этого, и Миюки точно знал, что Набе специально просил кого-то из девочек присмотреться к Амахисе.
Миюки отчаянно хотел поговорить с Крисом. Даже не про Амахису, нет, до этих игр еще надо было дожить, но ему не давала покоя мысль о Фуруе.
Он несколько раз даже хватался за телефон, но так и не решился ничего написать: заводить разговор вот так сразу казалось довольно невежливым, к тому же Крис предупреждал, что не будет отвечать. Наверное, сейчас было не самое подходящее время, чтобы зацикливаться на этом — на Крисе, который уже выпустился, на Фуруе даже не из его команды, — но Миюки все гонял и гонял эти мысли по кругу, не заботясь даже о том, чтобы менять формулировки.
Перед первой игрой турнира Метрополиса Миюки до позднего вечера задержался в зале вместе с Нори — его назначили реливером. Воздух перед лампами обманчиво дрожал в электрическом свете, стрелки часов, висевших сбоку от растяжек, прилипли к циферблату, то застывая, то проскакивая вперед на полчаса. На футболке Нори у ворота расплывалось темное пятно пота, паузы между подачами становились все дольше, и Миюки махнул рукой, поднимаясь:
— Достаточно на сегодня!
Нори кивнул, благодарно и устало, и тут же отвернулся, вытирая лицо.
Миюки ухмыльнулся ему в спину.
Сейчас эти два года ощущались, как никогда: ни тебе спасибо, ни тебе: "Не устал?". Миюки помял плечо, каменное от усталости, прошелся пальцами по закаменевшим мышцам. Стоило, пожалуй, относиться к себе повнимательнее после той дурацкой травмы, но Миюки не мог сдержать себя. Он смотрел на спину Нори, эгоистичного в своей замкнутости на себе, эгоистичного в своей упрямой жажде играть лучше, подавать лучше, и думал, что это третий год наступает им на пятки. Он сам сжимал биту до тех пор, пока руки не отказывались подниматься, и без конца представлял себе подачи: Мэй, Амахиса, Фуруя, Шуншин, каждый питчер, которого он помнил по играм, и на лице Курамочи Миюки видел свое отражение.
По сравнению с Нори Савамуре не хватало решительности.
Возвращаясь обратно в комнату, Миюки задержался у автомата — нарочно долго выбирал напиток, рылся в карманах в поисках кошелька. К вечеру небо заволокло облаками, темнота, почти непроницаемая, скрадывала углы. Ближе к лету ночи станут светлее и жарче, а пока по разгоряченной коже пробирало холодком. Наверное, это Миюки и подвело: вернись он хотя бы на пару минут быстрее, он бы еще успел все предотвратить.
Первым, кого Миюки увидел, открывая дверь, был корпевший над тетрадями Кимура. Юи устроился на полу, разминая новенькую перчатку, а Курамочи развалился на кровати Миюки, тыкая что-то в телефоне. Его, Миюки, телефоне, который он оставил на прикроватной тумбочке, когда Нори неожиданно заявился к ним вечером.
— И отправить, — пропел Курамочи, поднимая глаза на Миюки и широко ухмыляясь.
— Что ты?..
Миюки почувствовал, как по спине пробегает неприятный холодок, и Курамочи, как будто почувствовав, откликнулся:
— Ничего. Это просто Крис.
— Просто Крис?!
Курамочи закатил глаза и потянулся, роняя телефон на покрывало.
— Я не стал писать ему про то, как ты по нему вздыхаешь, — раздраженно заявил он. — Но ты меня задолбал.
Только теперь Миюки готов был понять возмущение Савамуры по поводу того, что "Курамочи-семпай вечно отвечает Вакане за меня!". Курамочи фыркал и отвечал, что никогда не пишет того, чего не написал бы сам Савамура, и вообще, Савамура ему благодарен должен быть за то, что его корявый язык исправляет кто-то поумнее. Тогда, выступая простым наблюдателем, Миюки разве что хихикал над тем, как выходил из себя Савамура и как лениво отмахивался от него Курамочи, но теперь он изо всех сил вцепился в телефон, пытаясь угадать, что именно написал — отправил! — Курамочи.
Курамочи прочитал у него над ухом одновременно с тем, как открылось сообщение:
— "Привет, Крис-семпай. Вы придете смотреть игру?".
Да уж.
Действительно ничего криминального, и Миюки здорово подозревал, что ему самому такой простой вариант пришел бы в голову только после долгих мучений, но дело было в том, что ему не нужен был этот вариант. Он вообще никогда серьезно не думал о том, чтобы писать Крису.
— Я не знаю, о чем ты там хотел с ним поговорить, — продолжил Курамочи. — Но это тебе мешает. Савамура сказал вчера, что ты отвлекаешься больше обычного.
Его взгляд неожиданно стал тяжелым, так что Миюки даже не нашелся, что ответить, хотя ему было что сказать.
— Хотя, — неожиданно сбился Курамочи. — Мне-то какая разница. Дай-ка сюда, я посмотрю, какие у тебя есть игрушки…
Вторым хобби Курамочи, связанным с мобильниками, было устанавливать новые рекорды в чужих приложениях. Телефон Савамуры он и вовсе рассматривал, как собственность, — Миюки даже не был уверен, что Савамура знает, сколько игр у него установлено.
— Ну нет, — ответил Миюки и пихнул его в бок, и Курамочи, конечно, не остался в долгу.
Перед сном Миюки еще раз проверил телефон, ощущая, как вся его храбрость и перенятое у Курамочи "да-ладно-так-же-лучше" настроение проваливаются куда-то в низ живота.
Крис так и не просмотрел сообщение.
* * *
Оно осталось висеть непрочитанным и через день, и через два, а потом, уже после первой игры, когда значок все-таки изменился, Миюки не сразу это понял. Крис не ответил, как и обещал.
Миюки еще раз встряхнул телефон, как будто сообщение могло застрять где-нибудь, но ничего не произошло. Неудивительно, правда.
Больше из интереса Миюки написал второе, что-то настолько нейтральное про погоду, что ему самому сложно было запомнить, что именно он спросил. Он и выбросил это из головы — вспомнил только, когда Савамура на тренировке в буллпене принялся рассказывать Асаде, мнущемуся где-то позади — они были соседями, и, по словам Курамочи, Асаде не хватало уверенности, сам-то Миюки видел его разве что пару раз, — о "Крисе-сэмпае, который всему меня научил". Курамочи, околачивающийся рядом, фыркнул, Савамура покосился на него огромными глазами, а Миюки, поднимаясь, чтобы вернуть Савамуре мяч, вдруг подумал, что может спросить у него.
В самом деле, кому бы Крис стал отвечать, как не Савамуре. Вообще кто угодно рано или поздно начинал отвечать Савамуре — Миюки не раз и не два видел, как Курамочи, включив телефон на большой перемене, ругается себе под нос, потому что Савамура писал редко, но помногу. "Лучше бы он так Вакане своей отвечал", — ворчал Курамочи, и Миюки никак не собрался ему сказать, что, вообще-то, понимает Савамуру. Это наверняка было все равно что рассказывать отцу о делах клуба: даже когда он искренне пытался понять, ничего не получалось.
Так что когда Савамура отошел за водой — он к тому времени уже тяжело дышал, и Миюки все равно собирался отпускать его, побегать, — Миюки увязался за ним.
Пить ему не хотелось, поэтому он прислонился к стене рядом, оглядел буллпен.
— Эй, Савамура. Ты не пробовал писать Крису? — спросил Миюки, чувствуя себя — да, вот теперь точно — чертовым сталкером.
— Что? — Савамура поднял на него удивленный взгляд. — Нет, Крис-семпай же просил ничего не писать ему первый год.
— Год?
Миюки помнил про первое время, но чтобы так долго?
Савамура решительно кивнул.
— Я всегда запоминаю, что говорит Крис-семпай, так что да!
Он помахал Оно и сорвался с места, оставляя Миюки качать головой себе вслед.
* * *
На следующую игру, четвертьфинал с Касуга Ичи, пришел Рёске. Миюки его сначала не заметил, но Курамочи, внимательно рассматривающий трибуны, дернулся и прошипел в пустоту:
— Рё-сан!
Миюки и Харуичи, стоявшие рядом, повернулись оба, только Миюки, рассеянно улыбаясь, тут же вернулся к своему предыдущему занятию. Савамура орал где-то дальше в дагауте: "Давайте покажем им, Нори-семпай!", и, наверное, Нори пора было уже спасать — по крайней мере, Миюки так думал, пока не увидел, как Нори отбивается самостоятельно. Савамура улыбался во весь рот, Нори отвечал ему немного нервно и напряженно. Купол неба давил им на плечи: четвертьфинал, потом полуфиналы, и, если они выиграют, то Весенний турнир Канто.
Тренировочных игр сейчас не хватало, как воздуха.
После игры — Миюки все еще прокручивал в голове ту, последнюю подачу Савамуры, он немного сдал в темпе после Весеннего Кошиэна, но теперь наконец-то начал приходить в себя — Рёске и правда ждал их у выхода. Курамочи рванул к нему с дурацкой улыбкой на лице, а Миюки застыл на месте, чувствуя, как вся уверенность покидает его.
Ему нужно было спросить, и почему-то он заранее был уверен в том, каким будет ответ.
Рёске подошел к нему прежде, чем Миюки решился сам — стиснул руку над локтем в железной захвате, так, что Миюки вздрогнул, улыбнулся.
— Хорошая игра, капитан. Джун смотрел тоже, просил передать.
Оба они учились в Токио.
— У нас был последний выходной, так что на действительно важные, — хватка на локте сжалась, как бы напоминая, — матчи мы прийти не сможем, так что хотел пожелать сейчас — удачи… Что?
Рёске нахмурился, глядя на него, и даже немного приоткрыл руку.
Миюки, пойманный врасплох, кивнул и все-таки решился:
— Спасибо, Рё-сан, — привычку он подхватил у Курамочи, а Рёске почему-то не возражал, может быть, именно поэтому, и Миюки машинально повторил еще раз: — Рё-сан, а вы не знаете, как дела у Криса-семпая?
Рука на локте разжалась и пропала окончательно, когда Рёске задумчиво нахмурился.
— Криса?.. — несколько секунд казалось, что Рёске вообще не может вспомнить, кто это. Потом он нахмурился и быстро и удивленно глянул в сторону. — Нет, не знаю. Он почему-то не звонил.
И, прежде чем Миюки успел бы спросить еще хоть что-то, Рёске вернул на лицо привычную вредную усмешку.
— А почему это тебя вдруг так беспокоит, капитан?..
— Да так, ничего особенного…
От Рёске Миюки смог отделаться, только когда пришел автобус, и то это подозрительно напоминало бегство. Курамочи пару раз ухмыльнулся ему из-за плеча Рёске, но, помочь, зараза, так и не подошел, а потом еще и плюхнулся на любимое место Миюки, закрывая глаза и твердо намереваясь спать. Миюки подумал и уселся рядом с ним.
— Вот — спящий Курамочи-семпай, — шепотом прокомментировал Савамура, на секунду застывший в проходе, и они с Харуичи оба почему-то тихо захихикали.
Всю дорогу до общаги Миюки, слушая спокойное сопение Курамочи, никак не мог успокоиться сам. Что-то в реакции Рёске показалось ему неправильным
: Крис теснее всего общался с третьегодками из первого состава, и вообще они были довольно замкнутой группой, точно так же, как их ядро; и Рёске легко упоминал в разговоре кого-то еще — Джуна, Тэцу, даже Фудзивару, — и только о Крисе он не сказал ни слова, и, похоже, даже не обратил на это внимания.
Неужели университет Криса был настолько занятым?
Миюки осекся, вдруг вспомнив, что все это время он так и не удосужился выяснить, куда Крис поступил. Курамочи откликнулся на тычок в бок почти сразу же, похлопал осоловелыми глазами и пробормотал:
— А?
— Куда поступил Крис?
Миюки говорил вполголоса, и шум автобуса почти полностью заглушал его слова.
— Крис?.. — Курамочи нахмурился, и на секунду Миюки испугался, что увидит в его глазах такое же непонимание, как у Рёске — "Кто вообще такой этот Крис и почему ты меня об этом спрашиваешь?", — но Курамочи моргнул, и Миюки понял, что он попросту проснулся не до конца. — Я не знаю. Какой-то там инженерный? — спросил он.
Миюки пожал плечами. В "какой-то там инженерный" поступил Мияучи, но черт с ним, с Курамочи, тем более что он твердо вознамерился досыпать.
Не то чтобы это даже как-то выходило за пределы нормы, ну, забыли они, куда поступил Крис, и что, но Миюки почему-то казалось, что в этом остается какая-то странность. И, потом, он всегда был довольно упрямым.
Сделать он мог не так много, разве что позвонить — если Крис сбросит, то и ладно, можно прекратить пытаться до него достучаться, если ответит — то хорошо.
Следующие несколько дней он прокручивал мысль об этом где-то на заднем фоне, когда передавал листы с тестом назад, переодевался или обедал или ужинал.
В день перед перед полуфиналом с Ичидайсаном Миюки проснулся от застарелого кошмара, не испытывая, впрочем, такого же ужаса, как обычно; сон быстро затирался и утекал через пальцы — скрип ограды, падение в никуда, и, изо всех сил стараясь удержать в памяти его подробности — спросонья это казалось очень важным, Миюки все-таки решился позвонить.
Он знал, что на эту игру собирались почти все бывшие третьегодки: первый состав Сэйдо, из которого Миюки не знал никого, проиграли тогда, на первом году Криса и Рёске, отборочные Ичидайсану, и после этого желание поквитаться было для их поколения каким-то особенно личным. Переводя на простой язык, Ичидайсан были их Инаширо, и Миюки ухмыльнулся, думая об этом. Невольно приходил в голову вопрос о Савамуре и остальных: значили ли для них Якуши то же самое?
Так что если и можно было замаскировать свое любопытство, то только сейчас.
Миюки даже чуть сразу не бросился звонить, но вовремя сообразил, что часы показывают только четыре. Комната мирно затихла: Юи что-то бормотал во сне, но Миюки, ухмыльнувшись, не стал прислушиваться. Юи охранял свое личное пространство так ревностно, как будто на него посягали все вокруг, и Миюки иногда так и подмывало рассказать ему, что значит быть соседом Курамочи.
Но, в конце концов, заботы о Юи он сам свалил на Кимуру.
Тренер планировал выпустить его пинч-хиттером: посмотреть, как он справится. Почему-то Катаока возлагал на форму отбивания Юи большие надежды. Может быть, если они пройдут на турнир Канто, ему даже удастся побыть кэтчером в официальном матче, но пока Миюки не собирался уступать. Эти две игры — Ичидайсан и Тейто или Инаширо — имели слишком большое значение для него самого.
В глубине души он изо всех сил надеялся на победу Инаширо.
Миюки повертел в пальцах маску для сна, а потом отложил ее и вытянулся на кровати, уставившись в потолок.
* * *
Звонить он собрался после утренней тренировки, пока не испарилась последняя решимость. Отстать от общей толпы оказалось проще простого: Миюки задержался, убирая снаряжение, потом невовремя завернул за угол и получил в свое распоряжение целый закуток, где стояли какие-то коробки. Мимо них Миюки проходил каждый день, но вообще место было неприметное — Миюки и сам бы не мог сказать, почему его так заботит необходимость остаться в одиночестве.
Миюки поудобнее устроился на верхней коробке, порадовавшись, что дождей в последнее время не было, и защелкал кнопками, пролистывая адресную книжку. Подтвердил вызов, подождал, пока начнутся гудки.
Крис мог снять трубку в любой момент, и Миюки застыл, скорчившись в не самой удобной позе. Все заготовленные фразы вылетели с головы, так что Миюки лихорадочно пытался ухватить за хвост хоть самую завалящую.
Гудки все никак не прекращались.
Может быть, Крис оставил его дома, а сам ушел в универ? Может быть, он спал? Может быть… — прежде чем Миюки успел продумать третий вариант, гудки оборвались.
— Слушаю.
Голос женщины, ответившей на звонок, был Миюки незнаком. Но мало ли что — вдруг Крис успел обзавестись девушкой?
Миюки поймали врасплох, и, прежде чем отвечать, ему нужно было прокашляться.
— А можно Криса?
Женщина, и без того не особенно приветливая, стала еще холоднее.
— А какое у вас к нему дело? И с кем я вообще разговариваю?
Она не могла не слышать по голосу, что ее собеседник — возраста примерно Криса, но все равно разговаривала подчеркнуто и неприятно вежливо.
— Извините. Я Миюки, мы с Крисом учились в одной старшей школе. Я хотел спросить, придет ли Крис на завтрашний финал…
Договорить ему не дали.
— Хватит! — взвизгнула женщина на другом конце трубки. Ее голос сразу взлетел вверх, зло и раздражающе. — Вы думаете, это смешно? Вы думаете, что такие остроумные?
Миюки застыл с открытым ртом.
— Вы хоть знаете, как такие звонки расстраивают Анимала?!
Вот теперь Миюки окончательно перестал что-то понимать. При чем здесь был Анимал? Неужели он все-таки настоял, чтобы Крис уехал в Америку, а теперь ограничивал его общение с японцами? Эта версия даже звучала по-идиотски.
— Извините, — вклинился Миюки в ее возмущенный монолог. — А что?..
— В чем проблема? — взорвалась женщина на другом конце. — Проблема в том, что Крис мертв уже лет пять! Проблема в том, что он не ходил в старшую школу! Проблема в том, что вы почему-то решили этим шутить!
У Миюки в ушах как будто зазвенело.
— Вы шутит… — начал он, но женщина оборвала его на полуслове:
— И не звоните сюда больше!
Трубку она даже не повесила, а швырнула.
* * *
Когда Миюки думал о том, что произошло, — о том, что ему сказала та женщина, он рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, упирался в тупик. "У меня хорошее предчувствие", — написал ему Крис где-то с месяц назад в тот же день, когда Крис дал Миюки этот номер. Миюки даже присоединился к Курамочи в его очередном священном крестовом походе во имя Ваканы и успел пролистать телефонную книжку Савамуры до того, как Курамочи потребовал у него телефон.
Номер был точно тот же.
Плохая шутка? Но никому бы в голову не пришло шутить так, да и та женщина звучала очень по-настоящему. Грусти в ее голосе почти не было — ну да, она же сказала: "давно", с каким-то мазохистским удовольствием напомнил себе Миюки, — зато было раздражение, злость и тревога, наверное, за Анимала.
Сколько бы Миюки ни пытался перезвонить, он натыкался на глухую стену гудков.
На то, чтобы понять, что это безнадежно, ушел всего день, и к его концу Миюки хотелось попросту спрятаться где-нибудь и зажать уши руками, чтобы спокойно подумать. Завтра они играли с Ичидайсан, и Миюки внезапно обнаружил, что из того, что он должен был сделать, он не выполнил и половины. Ладно, предположим, так бывало почти всегда, и вообще Миюки очень быстро понял, что главная его роль, как капитана, заключается даже не в том, чтобы говорить воодушевляющие речи — это даже у Курамочи получалось лучше, хотя на контрасте с его обычным поведением и смотрелось комично, — а в том, чтобы просто отбивать.
И все-таки Рэй, кажется, то ли почувствовала слабину, то ли просто по старому знакомству спихивала на Миюки какую-то мелочь, вроде "последи за тем, тем и тем, скажи тому-то, что, а потом еще сгоняй во-он туда". Беготни из всего этого получалось много, а толку — никакого, тем более что на середине Миюки обычно перехватывал кто-нибудь из менеджеров и разворачивал обратно.
После вечернего совещания у Катаоки Миюки по собственной воле потащился на поле, где бегал Савамура — загонять спать Савамуру, но закончилось все тем, что они протрепались ни о чем битых полчаса, которые Савамура еще и умудрялся носиться. Примерно та же история повторилась с Нори в крытом зале, потом Миюки из чистого любопытства сунул нос в столовую, где почему-то все еще горел свет, а там третьегодки, и Нори как-то оказался в их числе, играли в карты, и им действительно пора было спать, но Миюки вспомнил об этом только в середине третьего или четвертого тура, когда Курамочи, ходивший прямо перед ним, сбросил последнюю карту в растрепанную кучу перед собой.
Когда Миюки наконец вернулся в комнату, он действительно собирался и подумать о Крисе, и делать домашку, но стоило только упасть лицом на подушку, как он вырубился. Кимура с утра его едва растолкал: Юи, Миюки видел, одевался с бодрым и спокойным лицом, хотя выглядел он порядком измотанным.
"Расслабься", — иногда хотелось сказать Миюки. — "Здесь можно не быть дружелюбным все время, знаешь ли".
— Эй, а где Миюки? — громко и радостно спросил нарисовавшийся у двери Савамура, и Миюки громко застонал, пытаясь спрятать голову под подушку.
Небо с утра затянуло тучами, зрителей было меньше, чем обычно, и меньше, чем Миюки бы ожидал увидеть на четвертьфинале, и поэтому казалось, что их голоса теряются где-то, не долетая до поля. Миюки неожиданно пробрало морозом, он передернулся, и Курамочи удивленно посмотрел на него, подняв брови.
Мысли о Крисе пришлось отогнать насильно, потому что они мешали Миюки сконцентрироваться на игре, а сейчас это было нужно, как никогда; а потом, вечером воскресенья, они праздновали: на турнир Канто проходили два представителя, так что посиделки закончились дольше, чем обычно. Ладно, погода была тому второй причиной: дождь все-таки пошел ближе к вечеру, не настолько крупный, чтобы стоило брать зонт, но достаточно холодный, чтобы кутаться в толстовку.
Нори сидел, поджав под себя ноги, Ширасу наклонился к нему через весь стол, и они обсуждали какие-то диски, и Миюки чувствовал, что плывет на волне их ленивого разговора и не может сосредоточиться уже ни на чем. Кто его разбудил, Миюки не помнил, но в комнате он опять завалился спать, ну, так почти всегда было после игры.
Во время тренировки на следующее утро Курамочи как ни в чем ни бывало спросил про какой-то пример из домашки, и Миюки хотел одновременно снова застонать и побиться головой об стену.
Все время перед уроком он сосредоточенно скатывал у Курамочи, а после обеда им дали внезапную проверочную, и к концу занятий Миюки годился разве что на то, чтобы вздремнуть на парте. Класс постепенно опустел, только Курамочи сидел на своем месте, качаясь на стуле и задумчиво рассматривая что-то.
— До тренировки еще есть время, — сказал Курамочи, уставившись на часы.
Левую половину окна оставили приоткрытой, и сквозняк едва ощутимо тянул по спине.
— Что будешь делать?
Миюки, тщательно старавшийся уснуть прямо за партой, открыл глаза.
— Лягу поспать, — зевнув, сообщил он.
Курамочи хмыкнул, но не отозвался, вид у него при этом был такой, как будто он над чем-то раздумывает.
— Я думал о том, чтобы прошвырнуться до комбини. Пойдешь?
Одному Курамочи, наверное, было попросту скучно, да и сам Миюки обычно предпочитал компанию, так что он пожал плечами, вспоминая, что собирался купить. Можно было, например, банку нормального кофе, потому что тот, из автомата, раздражал уже одним своим видом. Салфетки, еще что-то; Миюки кивнул уже определенней.
— Пошли.
С места Курамочи, впрочем, не сдвинулся, только протянул:
— Ладно.
Миюки на всякий случай посмотрел, что он там рассматривал, но Курамочи, похоже, залип в никуда. Звонок заставил их обоих подпрыгнуть на месте, кто-то пронесся по коридору, отчаянно топоча пятками, и Миюки мотнул головой.
— Пошли.
На этот раз Курамочи встал. Коридоры уже опустели — разве что навстречу им шел учитель из параллели. Во время тренировки было еще мокро, дождь, похоже, моросил и ночью, но сейчас наконец вышло солнце, и лестницу заливали его лучи. Миюки рассеянно скользил взглядом по стенам: там были развешены флаеры вперемешку с объявлениями, одно из которых было подписано: "Такашима". И, черт возьми, Миюки вчера вызвался помочь Набе и вернуть ей статистику по Амахисе, и, конечно же, совершенно об этом забыл.
@темы: категория: слэш, рейтинг: G-PG-13, канон: Daiya no A, ББ-2016
